Но охотники уже тут как тут. Вперед выдвигается хромой, жаждущий схватки. Он вцепляется ему в усики и начинает их кусать. Два муравья принимаются кататься по земле.
Номер 801 вспоминает советы Матери: «
– Вам угодно знать, где Доктор Ливингстон? Следите за проводами, что идут от масс-спектрометра…
Они видят какую-то прозрачную трубку, которая тянется от химического стола к стене, поднимается к потолку и наконец исчезает в каком-то большом деревянном ящике, висящем прямо над органом. Этот ящик, похоже, наполнен землей. Новоприбывшие вытягивают шеи, чтобы получше его рассмотреть.
– Но ты сказал, что у нас над головой несокрушимая скала, – заметила Августа.
– Да, а еще я сказал, что в ней пробит вентиляционный канал, которым мы больше не пользуемся…
– Но мы, – подхватывает инспектор Гален, – не пользуемся им вовсе не потому, что сами перекрыли его!
– Значит, если это не вы…
– …Тогда они!
– Муравьи?
– Совершенно верно! Над этой каменной плитой расположен гигантский город рыжих муравьев – эти насекомые, знаете ли, строят в лесу огромные купола из веток…
– По подсчетам Эдмонда, их там больше десяти миллионов!
– Десять миллионов? Так ведь они могут всех нас убить!
– Только без паники, тут нечего бояться. Во-первых, мы с некоторыми из них общаемся, и они нас знают. А во-вторых, только единицы среди жителей этого Города знают о нашем существовании.
Не успевает Джонатан договорить, как из ящика под потолком вываливается муравей и падает на лоб Люси. Она пытается его поймать, но 801-й с перепугу прячется в ее рыжей шевелюре, соскальзывает на мочку уха, затем сползает по шее под халат, огибает груди, пупок, пробегает по гладкой коже бедра, спускается к щиколотке и спрыгивает на землю. На мгновение он замирает на месте, пытаясь определить, куда бежать… и кидается к одному из отверстий бокового вентиляционного канала.
– Что это с ним?
– Кто его знает. Похоже, его привлек сквозняк из вентиляционного канала, он может запросто выбраться оттуда.
– Но ведь Город совсем в другой стороне, и он выберется наружу далеко на востоке от Федерации, разве нет?
Охотники с запахом камня доложили о случившемся, опустив усики. После того как они удалились, Бело-киу-киуни какое-то время размышляет, не понимая, почему ее тайный замысел потерпел крах. Потом, устав от раздумий, она вспоминает, как все началось.
Когда она была молодой, ей тоже приходилось сталкиваться с явлениями, наводящими на мысль о том, что где-то рядом живут какие-то гигантские существа. Это было сразу после ее отселения; она видела, как черная доска раздавила нескольких плодущих королев, но их никто не сожрал. Позднее, построив свой собственный город, она собрала совет, на котором присутствовало большинство королев, матерей и дочерей.
Она все помнила. Первой выступила Зуби-зуби-ни. Она поведала, что ее экспедиции не раз попадали под град розовых шаров, в результате сотни разведчиков погибли.
Другие сестры тоже пожаловались. Каждая подробно перечислила все свои потери, вспомнив погибших и искалеченных подданных, ставших жертвами розовых шаров и черных досок.
Шолб-гахи-ни, старая королева, заметила, что, по некоторым свидетельствам, розовые шары как будто перемещаются группами по пять в каждой.
Другая сестра, Рубг-файли-ни, тоже видела один такой розовый шар – он застрял примерно в трех сотнях голов под землей. Из этого розового шара выпирала, расплываясь, какая-то мягкая масса с довольно сильным запахом. Разведчики прокусили ее челюстями – и тут же наткнулись на какие-то белые твердые ножки… словно у этих животных панцирь был внутри тела, а не снаружи.
По окончании совета все королевы сошлись на том, что эти явления выше их понимания, и решили сохранить все в строгой тайне, чтобы не поднимать панику в муравейниках.
Со своей стороны, Бело-киу-киуни, недолго думая, решила создать собственную «тайную полицию», рабочую группу из полусотни охотников. Они должны были уничтожать всех, кто видел розовые шары или черные доски, чтобы не допустить ни малейшей паники в Городе.
И все же однажды случилось невероятное.
Ее охотники с запахом камня схватили рабочего из неизвестного города. Мать пощадила его, поскольку он поведал нечто совсем уж странное, о чем прежде никто и не слыхивал.