Муравьи

(Примечание: некоторые настройки пришлось изменить. В частности, на выходе сигналы оказались слишком мощными и подавляли объект. Нужно перевести ручку настройки передачи сигнала на цифру 1. А ручку настройки приема сигнала, наоборот, надо довести до 10, чтобы не потерять ни единой молекулы.)

ЧЕЛОВЕК: Вы слышите меня?

МУРАВЕЙ: Бу-гю.

ЧЕЛОВЕК: Повторяю, вы слышите меня?

МУРАВЕЙ: Згу-нью. На помощь! Меня заперли.

Выдержка из третьей беседы:

(Примечание: Теперь словарный запас расширился до восьмидесяти слов. Сигнал на выходе пока еще слишком сильный. Очередная настройка – ручку следует довести почти до нуля.)

МУРАВЕЙ: Что?

ЧЕЛОВЕК: Что вы говорите?

МУРАВЕЙ: Я ничего не понимаю. На помощь!

ЧЕЛОВЕК: Давайте говорить медленнее!

МУРАВЕЙ: Сигнал слишком громкий! Мои усики не воспринимают его. На помощь! Меня заперли.

ЧЕЛОВЕК: С вами все в порядке?

МУРАВЕЙ: Нет, вы что, не умеете разговаривать?

ЧЕЛОВЕК: Ну…

МУРАВЕЙ: Кто вы?

ЧЕЛОВЕК: Я большое животное. Меня зовут ЭД-МОНД. Я ЧЕ-ЛО-ВЕК.

МУРАВЕЙ: Что вы говорите? Я ничего не понимаю. На помощь! На помощь! Меня заперли!..

(Примечание: Через пять секунд после этой беседы объект умирает. Может, сигналы на выходе действуют как подавляющие? Может, он испугался?)

Джонатан прервал чтение.

– Как видите, все не так просто! Одного словаря мало, чтобы вести с ними разговор. К тому же принцип муравьиного языка совсем не такой, как у нашего. Беседа сводится не просто к диалогу в прямом смысле слова, а состоит из совокупности сигналов, которые передают одиннадцать других усиковых сегментов. Эти сегменты излучают сигналы, позволяющие определить особь, род ее занятий, устройство психики… – общее психическое состояние, что необходимо для полного взаимопонимания между отдельными особями. Вот почему Эдмонду пришлось бросить свою работу. Впрочем, давайте вернемся к его записям.

КАКОЙ ЖЕ Я ГЛУПЕЦ: Какой же я глупец!

Даже если инопланетяне и существуют, мы вряд ли сможем их понять. У нас с ними, не исключено, совершенно разные исходные представления об общении. Если бы мы подали им руку, вполне вероятно, что они расценили бы это как проявление угрозы.

Мы даже не можем понять японцев с их ритуальными самоубийствами или индусов с их кастами. Мы, люди, не можем понять друг друга… И почему только у меня появилась тщеславная мысль, что я смогу понять муравьев!

У 801-го от брюшка почти ничего не осталось. Хотя он успел прикончить ломехузу, охотники с необычным запахом камня, с которыми он столкнулся в грибницах, все равно его порядком укоротили. Тем хуже, а может, и лучше: лишившись брюшка, он стал легче.

Он двигается по широкому проходу, пробитому в граните. Как только муравьи, пользуясь всего лишь челюстями, ухитрились прорыть этот туннель?

Ниже он находит то, о чем ему говорила Шли-пу-ни, – камеру, полную провизии. Едва попав в хранилище, он обнаруживает еще один вход, проникает туда и вскоре оказывается в городе – настоящем городе, где отчетливо чувствуется запах камня! Город под Городом.

– Значит, он ошибся?

– Он долго размышлял, почему же его в конце концов постигла неудача, и решил, что выхода нет, а причиной тому – его этноцентризм. Потом его одолела хандра. Былая ненависть к человечеству послужила спусковым механизмом.

– Что же случилось?