Муравьиный царь

– Бежим! – вскакиваю, хватаю его за руку. – Сейчас ливанет! Тикаем… Лёнька!

Удар грома.

– Солнце!

Группка в спортивных костюмах послушно поднимает руки.

– Воздух!

Все машут руками.

Солнца нет. И воздух сырой, бр-р.

– Космическая энергия! Приди к нам, космическая энергия!

– Иду, иду… Иду, мам.

Отхожу от окна.

– Давай, – мама возится с дорожной сумкой, – помоги мне с молнией.

До двенадцати ноль-ноль надо освободить номер.

На завтрак сырники со сметаной.

Котлеты с гречкой. Котлеты не надо. «На дорогу надо поесть», – мама подвигает мне тарелку.

Мама с папой пошли в номер, а мы с Лёником искали на прощание белок. Спустились к озеру.

– Нынче ветрено и волны с перехлестом… – читает Лёник. – Скоро – осень, все изменится в округе.

Да, скоро все изменится.

Очень скоро. Вернемся, надо будет срочно на УЗИ. Хотя и так ясно. Картина Репина «Не ждали». Она же – «Приплыли». Почиститься, разгрести дела в офисе, поговорить с Казимировым. И ждать суда.

– Пойду в номер. – Лёник зевает. – Родителям помочь надо.

На горизонте появляется Гена. Понятно. Встреча боевых друзей на Эльбе.

Лёник засовывает ладони в карманы треников и гордо удаляется.

– Привет! – Генка хватает меня за руку, мнет ладонь. – Что это он убежал?

– Не знаю. Тебе, наверное, обрадовался.

– Странный он, этот, твой. Ребята говорили, я еще тебе хотел сказать, ходит, что-то следит. За нами, за тобой. Наши хотели с ним поговорить, нет, чисто поговорить, я сказал, что не надо, это ее брат. Он тебе брат ведь?

– А что?

– Не похожи.

– У нас отцы разные.

И матери, мой милый. Но тебе это знать не обязательно.

Вспоминаю, как бежали вчера с Лёником под ливнем. Вымокли как собаки. Вернулись, а горячую воду отключили, душа нет. Грелись феном.

– Сегодня уезжаете?

Киваю.

– Лена…

– Что?

На озере волны. Кусты облепихи, катамаран на цепи качается.

«Чем там кончилось, Лёнь? Ну, скажи, чем?»

Льет дождь. Лежим. Лёнька рядом, с мокрой головой. Мама с папой в фойе, там телевизор, взрослые.

«Лёнечка, ну что там было? Ты всегда расскажешь до интересного и бросаешь!»

«Потому что ты дурацкие вопросы задаешь».

«Какие я дурацкие вопросы?»

«На балконе».

На балконе мы были недолго. Лёник сказал, что должен постоять под дождем. Я попросилась с ним. Было темно, мокро и щекотно, дождь был теплым. Что я его спросила? Ничего не спросила. Один вопрос задала, и все. Специально выдумывает, чтобы не рассказывать.

«Лёнь, ну что там эта вампира сделала?»

«Ничего».

«Совсем? Она больше не выходила из двери? Так и сидела до пенсии, да?»

Лёник хмыкает, но молчит.

«А я знаю, – подвигаясь к нему, – она исправилась. Исправилась?»

«Вампиры не могут исправиться, – говорит Лёник, берет мою руку и притягивает к своей голове. – Потрогай, мокрая еще?»

«Мокрая. А почему не могут исправиться? Они что… Они как фашисты, да?»

«Они хуже! – Лёник вытирает голову. – Фашисты никогда не бывают бессмертными. Вообще! Сбросить на них бомбу, и все. И танками, и пулеметами их: та-та-та! Ложись!»

Хватает подушку, швыряет в меня.

Ах, так! Ну, держись…

«Чур, я за красных!» – бросаю подушку обратно.

«Вы – за красных обезьян! А мы за красных офицеров! Ба-бах!»

«Ай, отпусти! Ну больно!»

«А ты… не щекотайся! Глупая красная обезьяна… ты… нарушаешь правила!»

Мы барахтаемся на ковре.

Лицо Лёника становится серьезным.

Поднимается, садится на кровать:

«Ладно… Ложись и слушай, только молча… Вампира, она тогда…»

Я быстро ложусь и крепко закрываю глаза, чтобы было страшнее. Натягиваю одеяло.

«Вампира… она там сидела, за дверью. Ей хотелось крови… Ей так хотелось крови! И она скрежетала своими острыми зубами. А слуга уже ложился спать. И тут…»

Нет, с закрытыми слишком страшно. И дышать под одеялом неудобно.

«И тут из спальни выбежала маленькая-маленькая девочка!»

«Кто?!»

«Дочка слуги».

«Ой, зачем?! В туалет, да? Вот дура! Не могла потерпеть!»

«Нет, она не могла».

«А я бы дотерпела. Нужно волю в себе воспитывать».

«А она не могла, понятно? И вообще, она была маленькая, поэтому выбежала… И нечаянно задела ключ!»

«Тот самый?»

«Да, который торчал в двери. И вот ключ выпал. Ба-бах! Дверь открылась, и из нее выходит… вампира! Схватила девочку и мгновенно выпила из нее всю кровь».

Лёник кусает подушку.

«О, как вкусно! Какая теплая кровь!»

Я быстро натягиваю одеяло.

Слышу, как страшно стучит сердце и что-то булькает в животе.

«Лень, а слуга? Он что, бросил родную дочку? Он убежал?»

«Нет. Он просто не успел. Он вскочил, а вампира уже дочку раз, и в сторону! И на него с зубами бросилась! “О, мне не хватило, мне надо еще, еще…”».

«Беги, дурак! Беги, что стоишь?!»

«Ты чё – беги? Она знаешь? Она же как метеор! Вжиу! Вжиу! И тогда он вспомнил, и – бабах!»

«Что?»

«Как ей по левому плечу!»

«Ай-и… Ты чё, совсем?! Больно же, дурак!»

Отворачиваюсь, плачу.

Подползает сзади:

«Ну, хочешь, на, меня ударь».

«Возьму и ударю…»

«А-а!.. Я сказал ударь, а не пни! Уродина! Все, больше тебе никаких историй не буду до конца жизни».

«Ну и не надо! Я сама вырасту и все в книжках прочитаю».

«А в книжках про это нету!»

«А я в кино пойду и попрошу, чтобы специально такой фильм сняли!»

«Ага, они тебя прямо послушают».

«А вот и послушают! Я им денег тысячу тысяч дам!»