Мурена

Но сейчас Жоао колеблется. Он опускает пальцы в воду и смотрит, как они колышутся. Ну, давай же! — думает Франсуа, ожидая его у разграничительной линии. Просто ложись на воду и скользи. Инструктор слегка поддержит тебя, поможет лечь, просунув руку под спину, и ты станешь почти невесомым, словно опавший листок на поверхности озера. Послушай же меня, не бойся… И вот Жоао уже плывет: какой-то неуловимый импульс заставил его поясницу расслабиться, губы плотно сжаты, глаза закрыты, но он плывет. Жорж поддерживает его руками. Ошеломленный ощущением свежести чуждой ему стихии, Жоао мигает, испуганно хватает инструктора за плечи; тот говорит: спокойно, просто дыши, дыши медленно! И Жоао дышит, выполняет указания, скосив взгляд куда-то вправо. А Франсуа тихо улыбается: «Все будет хорошо, амиго, — шепчут его губы, — все получится!»

В этом, тысяча девятьсот шестьдесят первом, году они преодолели первый рубеж.

Это как управлять строительными работами с нуля — ну, почти, так как ни тот, ни другой не имел подобного опыта. Так вот: начинаешь с нуля, закладываешь фундамент на голой земле, а воображение уже рисует контуры нового здания. И работа начинается, дело идет, прилагаются силы, ум, воля; налетают шквалы, хлещут ливни, но здание растет кирпич за кирпичом, этаж за этажом. В масштабе собственной личности трудно понять общую картину, история творится незаметно. И вдруг ты понимаешь, что дело сделано, завершено, закончено.

Содружество разрастается, сеть филиалов уже покрывает почти всю Францию; у него уже двенадцать отделений — они, впрочем, невелики, но активно развиваются, профилируются в зависимости от условий местности, близости открытых водоемов и прочих условий. В журнале публикуют список филиалов: Париж, Фонтенбло, Гарш, Мюлуз, Берк-сюр-Мер, Нанси, Гавр, Кессиньи, что в Савойе, и даже Тисераин в Алжире. Франсуа с удовольствием наблюдает за этим процессом расширения, он видит, как раздвигаются границы гетто, как намечаются новые горизонты, как на карте появляются новые цвета, местности, климатические зоны. Это напоминает ему юность, когда он, двадцатилетний, получив диплом, вдохнул вольного воздуха и вместо того, чтобы стать инженером, сделался рабочим; он настроил себя на реальное дело, на настоящий труд; он не брезговал ничем, его влекло любое предприятие, любое новое знание, его очаровывало разнообразие. Ему доводилось ночевать в сараях посреди виноградников, в бытовках у верфей на бретонском побережье, в хижинах дровосеков, в округе Панье, что в Марселе, в По, на обращенном к Пиренеям горном склоне в компании испанцев; он снимал комнату в общежитии в Лилле, где говорили на сабире и арабском; в Страсбурге он спал с женщиной, которая была на десять лет старше; в департаменте Крёз он помогал жителям Реюньона собирать урожай. Благодаря Содружеству теперь он может видеть еще больше, горизонт расширяется, отступает. Франсуа с нетерпением ждет очередной поездки, очередного соревнования где-нибудь в провинции. Ему нравится осваивать новые бассейны, например в Везуле, где в прошлом году он состязался с японскими пловцами. В шестьдесят первом во Франции почти не проводилось соревнований, и толком поплавать не удалось — все из-за того, что Филипа увлекла новая идея: создать спортивную федерацию инвалидов. Определенно, это раскроет перед ним новые горизонты, даст возможность для установления новых связей, контактов. Такая перспектива необычайно возбуждает Франсуа. В его душе вспыхивает огонь уходящей юности, его одолевает жажда новизны, движения вперед. Его лицо как будто открылось, грудь выдалась вперед, лопатки едва ли не превратились в крылья. Он с увлечением отдается преподаванию английского; оба его фикуса вновь выпустили листья. Он оживленно беседует с Ма и отцом за семейным столом, интересуется модой на зимнюю одежду, самоиронично позволяет примерять на себя новые модели; он отчаянно отстаивает перед отцом прожекты Сильвии, понимая, что его слова для Робера более весомы, нежели доводы ее жениха Жюльена. Но более всего он отдается спорту. Он не пропускает ни одной тренировки во всех трех бассейнах. Организует доставку до бассейнов инвалидов-колясочников. Он знает Париж как свои пять пальцев, он прописывает наиболее удобные маршруты, он в курсе, где лучше всего поймать такси, где можно воспользоваться частным автомобилем, он умеет договориться. Также он исправно, два раза в неделю, посещает Центр Берси и раздает там, как в свое время Филип, визитные карточки Содружества — для них у него приспособлен на шее специальный пакет на шнурке. Однажды, сентябрьским вечером, он встречает протезиста, которого ему удалось переиграть на его же поле — протеза-то он не носит. Франсуа не осмеливается поприветствовать его, однако тот все же его замечает и подходит сам. Врач берет карточку и кивает: а, вы все же выбрали спортивную карьеру, молодой человек!..

Мадам Дюмон замечает, что ему нужно заменить липучки на брюках:

— Или я ошибаюсь, Франсуа, или вы все же несколько поправились?