Мурена

Да, точно. Люди в гидрокостюмах, подводные скутеры, несущиеся в голубоватых бликах. Шум дыхания водолазов, стаи синих и желтых рыбешек среди кораллов. И вдруг идиллия рушится, и на экране появляется раскрытая на девяносто градусов пасть мурены, жуткая ловушка, усеянная острыми зубами. Музыка мгновенно меняется, теперь вместо сказочного мира зритель видит воплощение ночного кошмара. Сильвия идет дальше, и мурена снова выглядывает из расщелины. Франсуа не думает о том, что у этой рыбины есть вторая, внутренняя челюсть, служащая только для глотания, он вспоминает кадры из фильма: взорванный динамитом коралловый риф, попавший под винты судна капитана Кусто детеныш кашалота, моряки, ради забавы убивающие акул, кровь и пена на поверхности воды… И он опять возвращается к спокойному взгляду мурены, к размеренным колебаниям ее горла, к ее уродливой, словно у старого пса, пасти; он неотрывно следит за ее танцем под неоновыми светильниками аквариума, ее спинной плавник покрыт мягкой оболочкой; мурена продолжает смотреть на Франсуа, тихонько извиваясь. «Она разговаривает со мной! — повторяет про себя Франсуа. — Она что-то говорит мне, это точно…» Он вспоминает горное озеро у подножия скалы Лоз, ощущение от воды, ласкающей тело, бедра, голени. Теперь ему хочется плакать, как плачут, осознав, что влюблены — если это настоящая, большая любовь, — от обретенного чувства полноты и благости. Он вновь стал целым, без единого изъяна, ибо вода заполнила пути, что были открыты для смерти. Озеро сделало его муреной.

Нужно начинать все заново. Мадам Дюмон как-то сказала, что ее племянник работает инструктором по плаванию. Ма хотела, чтобы Сильвия научилась плавать — ей не помешало бы это летом на каникулах в Англии. Море там, правда, прохладное, но для Сильвии это не имеет большого значения. Зато и Ма, и тетушка будут спокойны за нее, когда она снова полезет в воду.

Они на месте.

Ночь накладывает черные квадраты на окна бассейна. Франсуа сидит лицом к воде. Он прям, неподвижен; его босые ноги холодит скользкий кафель пола. Пахнет хлоркой. Слышится, как ныряльщик с плеском обрушивается вниз. Франсуа смотрит на свое изломанное отражение. Он пришел сюда впервые и еще ни разу не заходил в воду. Бассейн крытый, прямоугольный, стандартного размера — двадцать пять на двенадцать с половиной метров, выложен керамической плиткой. Его геометрия успокаивает Франсуа, равно как и поздний час, и то, что его никто не может видеть — даже из переходов — за исключением разве что инструктора, который вместе с сыном прыгает с трамплина на глубокой стороне.

Мадам Дюмон позвонила племяннику — его зовут Мишель, — и они договорились встретиться после закрытия бассейна. В опустевшей раздевалке она сняла с Франсуа одежду — там не было ни крючков, ни присосок, чтобы обойтись без посторонней помощи, ни цилиндра, чтобы самостоятельно натянуть плавки. Франсуа смиряется, он одержим мыслью о воде, которая облекает его, эта мысль восходит к той мурене в аквариуме, к ее круглым глазам, ее знакомому безобразию, змеиному силуэту, медленной пульсации ее шеи. Мадам Дюмон купила ему плавки и пообещала никому не рассказывать. Ты мой водоплавающий жеребенок, думает она, и перед ее внутренним взором предстает образ морского конька. Она сказала племяннику, что занятие будет недолгим.