Мургаш

Теперь, по прошествии более двух десятилетий, можно смело сказать, что этот приказ составлен так, словно над ним работали люди со специальным военным образованием.

В докладах Янко и Асена был дан подробный анализ международного положения. Ясско-Кишиневская операция открывала реальные возможности для крупного наступления Советской Армии на запад и юго-запад.

Когда начнется такое наступление, никто не мог сказать точно, и поэтому перед нами вставал вопрос о серьезной подготовке повстанческих баз и обеспечения продуктами на зимний период.

Главной политической задачей было окончательное разоблачение правительства Багрянова, которое в течение первых недель после прихода к власти сумело создать среди некоторых слоев населения впечатление, будто является властью, способной совершить поворот в политике Болгарии.

Решение снова направить армию на ликвидацию партизанского движения полностью разоблачало правительство. Теперь надо было провести широкую разъяснительную работу в массах.

Новая военная и политическая обстановка требовала перехода к укрупнению партизанских сил. Форма мелких операций, которая была правильной в мае и июне, теперь, когда встал вопрос о всенародном вооруженном восстании, уже не отвечала новым задачам.

Перед нашей бригадой помимо общих задач были выдвинуты и конкретные военные задачи, которые определяли линию наших действий на ближайшие недели.

На территории отряда «Чавдар» находились Арабаконашский и Витинский горные проходы, обеспечивающие естественную связь Софии с гарнизонами, расположенными в Северной Болгарии, а также проход Голубец, связывающий Софийское поле с Подбалканской долиной. В случае восстания в Софии бригада должна была занять эти проходы и остановить наступление правительственных войск с севера. Естественно, несколько сот человек, вооруженных винтовками, не могли задержать крупную воинскую часть с танками и артиллерией. Однако могли хотя бы замедлить темпы продвижения правительственных войск, что оказало бы решающее влияние на исход восстания. Кроме того, партизаны были близко к столице и в нужный момент могли уже через несколько часов войти в нее.

Таковы были главные задачи, поставленные перед бригадой. Мы должны были также проводить массовую политическую работу среди населения, наносить удары в отдельных пунктах, проводить карательные акции, поднимать население на борьбу, крепить ряды партийных и молодежных организаций.

Совещание закончилось принятием решений по некоторым вопросам организации состава штаба зоны.

Мы с Янко должны были через несколько дней отправиться к Мургашу, где располагались Локорская и Ботевградская четы.

Первыми из дома, где проходило совещание, вышли я и Христо. Мара Малеева проводила нас до дверей. Она пожала мне руку и сказала:

— Не забывайте каждое утро и вечер массировать руку…

Когда мы вышли на улицу, уже смеркалось. Мимо проходили редкие прохожие, и мне хотелось закричать изо всей силы: «Эге-е-ей! Конец! Близок конец!»

У меня была особая причина радоваться: завтра я увижу Лену и Аксинию.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

1

Подходил к концу месяц нашего пребывания в Бабице, когда однажды вечером Стефан, нахмурив брови, сказал:

— Сестрица, завтра я еду в Софию. Попробую связаться с нашими.

Я с благодарностью сжала его руку. Через два дня Стефан вернулся. По его лицу я сразу поняла, что пришел с недоброй вестью.

— Что случилось?

Я с тревогой ждала ответа.

— Рассказывают…

Он снял очки и, протерев их пальцами, долго надевал.

— Рассказывают… Убили Ворчо… и Васко… и бай Райко, и Борислава.

— А что с Добри?

— Добри… Говорят, его ранили… Только ты не верь…

Ко мне подошла мама и положила руку на плечо.

— Не верь, Лена!..

В глазах у меня потемнело. Как живые, передо мной стали Васко, Ворчо и бай Райко. Не хотелось верить, что больше никогда их не увижу.

А Добри? Я представила его раненым, всего в крови… И мне стало страшно.

— Не верь, Лена!..

Я тряхнула головой и прогнала страшное видение.

— Не верю!

И повторила еще раз, громче и увереннее:

— Не верю!

Но легко сказать «не верю», однако мысль о Добри преследовала меня и днем и ночью. Особенно когда ты одна, совсем одна. Не с кем вымолвить и слова. Сильная и смелая бабушка совсем ослабела. Сидит вечерами в полутемной комнате, и только изредка с ее уст сорвется:

— Здесь будет наша могила.

Кажется, даже воздух как-то тебя давит, но нужно найти в себе силы поглубже в сердце спрятать свою боль, чтобы никто ни о чем не догадался.

Ветрянка у Аксинии проходит. Лекарств нет, денег на доктора нет, молока нет, даже хлеба ребенку не можем дать вволю.

Когда Аксиния плачет от голода и боли (губки ее еще в ранках), мама начинает рассказывать ей сказки.

— Надо достать мед. Лучшего лекарства нет! — сказала как-то бабушка.

Тончо посоветовал сходить к Евстаткову. У него хоть и всего один улей пчел, но он хороший человек. Вызвалась идти Марианти. Страшно было подумать, что вернется она с пустыми руками. Но какова же была наша радость, когда Марианти принесла полную миску меда и большой каравай хлеба.

Для нас это было сказочное богатство.

2