Мурка

Виктор Аркадьевич вручил мне лапти, своей шершавой мозолистой рукой бывшего работяги нашел мою молодую ладонь и затряс ее, едва не отрывая. Когда тот закончил, я остался стоять с лаптями в руках, не понимая, чего от меня хотят, потому что Белов продолжал меня буравить взглядом. Подсказала медсестра:

— Мерьте, товарищ Нафанин…

Вон оно чего, ну, сейчас организуем примерку. Я сел на койку, покрутил лапти в руках, сразу смекнул, что даже на мою не самую большую ногу лапти кажутся маловатыми. Примерив, почувствовал, как большой палец ноги упирается в мыс лаптя, вздыбливая его. Не больше недели не самой интенсивной носки, как в этом месте появится отверстие. Но сестричка смотрела на меня так, что я промолчал и ничего не стал говорить товарищу Белову. Только кивнул с деланной благодарностью и улыбнулся.

Я полагал, что на этом церемониал подойдет к концу, но коммунист, дождавшись, пока я встану с койки (что я всё еще делал не слишком шустро), аккуратно прихватил меня под локоть и, чуть отведя меня в сторону, прошептал:

— Если будешь болтать, Нафанкин, мы тебе язык быстро укоротим. Товарищу заместителю председателя известно о твоем прошлом, но он, как человек с большой буквы, дает тебе неделю, чтобы уйти из города. А если где-нибудь всплывет версия, отличающаяся от основной, мы будем вынуждены принять меры, — выдал он, не меняя выражения лица, и следом, уже громче, добавил во всеуслышание. — Сегодня выписка у товарища Нафанина?

Белов не называл, о чем мне следует молчать, но я все сам понял. И, естественно, немножко прифигел от такой «благодарности» из уст помощника человека, которого я, по сути, спас.

— Конечно же, выписываем сегодня, Виктор Аркадьевич, — пропела ему в ответ сестра мелодичным голоском, уловив посыл высокого гостя.

И ты туда же, Прасковья… понятное дело, ни о какой сегодняшней выписке я прежде не слышал, хотя о таких вещах, вроде как, заранее предупреждают. Что ж… к тебе претензий нет, ты человек маленький. Как и я пока что…Но посмотрим.

— Здоровья вам, товарищ Нафанин, больше не болейте, — большевик хотел сильнее сжать мой локоть, но я отдернул руку.

— Спасибо за подарок, Виктор Аркадьевич, — выдал я.

Сестричка показала, чтобы больные и остальные сотрудники лазарета начали хлопать — как-никак, торжественный момент. А товарищ Белов, подняв руку и показывая, что с аплодисментами следует заканчивать, дождавшись тишины, заговорил.

— Вот вам пример, как простой паренек может способствовать защите революционного движения, — далее он выдал ту самую «официальную» версию случившегося с заместителем председателя ростовско-нахичеванского комитета.

Мол, товарищ Новиков спешил на работу, обувь стирая, прямиком в свой комитет, где планировал заняться без промедлений продвижением идей революции на Дону. Ну-у-у… если считать, что пьяный в зюзю Белов с бабой, обвешанный перстнями — это защитник революции, то вопросов у меня как бы и нет. Виктор Аркадьевич добавил, что гордится тем, что в Ростове-на-Дону есть такие люди, как Нафанин, то бишь я, и выразил уверенность, что я принесу еще немало пользы новому обществу. Ага, а сам меня пинками из города хочет выпереть. Понятно, что я никуда валить не собираюсь, нашли дурака, ждите, шнурки только поглажу — и начну собираться в путь.

Как только товарищ Белов закончил рассказ, я поднял руку — взял ответное слово. Больные и персонал, было собравшиеся снова хлопать, притихли и перевели на меня взгляд.

— Владимир Аркадьевич, — торжественно вещал я. — Разрешите самую малость обнаглеть и при вас заверить товарища начальника милиции, что я и впредь готов служить на пользу советскому обществу. Уверен, что после случая с заместителем председателя комитета и ваших добрых слов у товарища милиционера изменится мнение по моей скромной кандидатуре для приема в органы милиции.

Белов аж закашлялся. А у милиционера при моих словах лицо вытянулось вниз, как будто немного стекло.

— Он что, хотел на службу? — откашлявшись, спросил большевик.

— По возрасту не подходит, — нашелся милиционер.

— А ему сколько?

— Семнадцать!

— М-м-м, жаль, — быстро принял прежний официальный вид Белов. — Вот видите, товарищ Нафанин, к сожалению, не получится. Таков порядок, установленный советской властью.

— Виктор Аркадьевич, разве ему помешал возраст в случае с товарищем Новиковым? У нас в городе бардак, а преступников ловить некому? — заговорил вдруг один из моих соседей по палате. Он всерьез воодушевился происходящим.

Белов хотел пропустить вопрос мимо ушей, но все так же со стиснутыми зубами, резко повернулся к милиционеру.

— Прокомментируйте…

— Согласно пункту 17, подпункту «б» постановления Народных Комиссаров по Внутренним Делам и Юстиции, на должности по Советской Милиции могут быть назначены только лица, достигшие 21 года, — отчеканил милиционер.

Большевик внушительно кивнул, довольно выпячивая нижнюю губу, и обратился к моим соседям.