Мурмурация

Даже Лена видела, что нет! Тень на добрый сантиметр приподнималась над кожей кашляющей из-за передавленной гортани Ани, и Лена видела, что это Аня в ужасе, Аня не может прийти в себя, ей больно. А черный человек использует передышку, и сделает это прямо сейчас.

Лена рванула Костю за рукав на себя и шепнула:

– Беги.

Она хотела добавить, чтоб бежал к ее отцу, позвал на помощь, но в этот момент небо потемнело от поднявшихся птиц, и Костя побежал. Не оглядываясь, не останавливаясь, точь-в-точь как мечтала сбежать Лена. Только она не могла. Дочь своего отца, она не могла оставить сейчас все просто так и не узнать, чем закончится противостояние. Да просто не желая хотя бы снова видеть бабу Нюру с ее чертовой корзинкой, она должна была остаться на месте.

Птицы сложились в воздухе в живую неясную фигуру, а потом разом спикировали вниз. Если бы хоть часть их направилась к Лидии Николаевне, ее не спас бы даже ее собственный черный человек. Хотя и его теперь было видно невооруженным глазом. Что же, если у Лены еще оставались вопросы, как окружающие могли узнавать про черного человека, теперь они исчезли.

Однако птицы не пытались уничтожить Лидию Николаевну. Они били крыльями по лицу и плечам, проносились на уровне колен и снова поднимались в воздух без агрессии и не выбирая, кого именно облетают. Трое просто попали в птичий водоворот. Перья лезли в рот, застревали в волосах. Глаза пришлось и вовсе закрыть, чтобы случайно не лишиться их от крыла, клюва или когтя.

Это стало ошибкой. Стоило Лене закрыть глаза, как она почувствовала настоящий ужас. Животный, не сравнимый ни с чем, что ей приходилось испытывать до этого. Казалось, что этот страх заставляет птиц подниматься разом в воздух и снова всей стаей, словно колоссальной лентой или парусом, биться о землю.

Лене и самой хотелось упасть на землю – она так и сделала, и наконец стало легче. Она могла думать лишь о том, как жутко ей быть тут, быть вообще. Закрыв голову руками, съежившись в комок, она лежала ничком с зажмуренными глазами и слушала крики. Лидия Николаевна вопила от страха, и Аня кричала, только сквозь ее крик то и дело пробивался безумный смех.

А затем вдруг словно щелчком все выключили. Стало так тихо, что Лена думала, что оглохла. И лишь когда услышала в отдалении хриплое карканье ворон, усевшихся на самые верхние ветви деревьев, она сообразила, что все закончилось.

Сообразила и открыла глаза, поднимаясь на колени. На нее нахлынуло понимание всего сразу. И что она рыдала, скорчившись на мокрой земле, и теперь вся одежда извозюкана в жирной весенней грязи. И что Лидии Николаевны на этом пятачке нет, а Аня стоит ровно, словно ей этот ужас придал сил. Наверное, так оно, в сущности, и было, но теперь Лена знала, что ужас шел не от птиц, а от Ани.

Она соображала быстро, очень быстро, и первая поняла, что после этих событий ей не жить, если она срочно не придумает хоть что-то. Поэтому она резво вскочила на ноги, даже не отряхнулась от грязи, нет на это времени, и прикрикнула на Аню:

– Скорее в пещеру! Лидия Николаевна сейчас вернется, второй раз ты на это ее не возьмешь!

И первая ринулась к расщелине, за которой скрывался малоизвестный узкий лаз. Ей повезло, Аня послушно двинулась следом. Наверное, можно было и просто переждать в пещере, но без этого лишенного всякой логики выкрика Лена сомневалась, что успела бы добраться до спасительной глубины. Сейчас же у нее был отличный шанс.

Она слышала, как тяжело позади дышит Аня, преодолевая тесные, давящие на мозг переходы, и торопливо искала проход к блуждающему капищу. То не находилось на одном и том же месте, но любой поселковый мог найти его интуитивно. И Лена не была исключением.

Лена поняла, что они уже близко, когда выползла из узкого лаза в крупную пусто́ту в горе, а позади услышала сдавленный мучительный крик. Да, папа говорил, что твари, любящие убивать, очень чувствительны к эманациям смерти. Черный человек не стал исключением.

– Давай выбирайся, тут легче дышать и есть вода, – преувеличенно бодро произнесла она, прислушиваясь к журчанию с противоположной стены. – Мы сможем тут пересидеть какое-то время, и она не выдержит, уйдет. Решит просто, что мы нашли способ раньше уйти с гор.

– Нам стоило именно так и сделать, – пробормотала Аня, на коленях выползая из лаза, да так и останавливаясь на ровной площадке, будто не в силах подняться прямо.

Лена не отказала себе в удовольствии достать телефон и посветить фонариком на Аню. Сквозь упавшие на лицо грязные волосы блестели абсолютно черные глаза. Да уж, Лидия Николаевна ошиблась или просто не успела закончить. Лучше второе, потому что если в теле Ани остался только сам черный человек, он никак не поможет Лене с ее новым планом. Ей позарез нужно было, чтобы они остались оба.

– Ты как? – спросила она, все же не опуская телефон с фонариком и не приближаясь.

– Плохо. – У Ани стучали зубы, саму ее трясло. С трудом, скрючившись, она уселась на каменный пол, не в силах распрямиться. – Мне так было страшно, когда Лидия Николаевна пыталась меня убить, ты не представляешь.