Мурзик

Кулон был овальной формы и напоминал те стандартные медальоны, так широко распространенные в первой половине века, вовнутрь которых помещали фотографии любимых матерей и просто любимых, По бокам его были маленькие пупырышки, вроде как на электронных часах, а в центре - выемка как будто для индикатора, только посреди ее находился не очень выпуклый крест. Цепочка была обыкновенная, и все изделие было выполнено из металла, напоминающего бронзу.

К тому же он был элегантен, и Мурзилка его не выкинула. Когда она взяла его двумя пальцами за пупырышки, в центре креста засветился зеленый огонек, похожий на светодиод. Но стоило Мурзилке на мгновение отнять один из пальцев, огонек сменялся на красный. Заинтересовавшись, она еще раз отдернула палец, и опять зажегся зеленый огонек, а когда она убрала пальцы с пупырышек, огонек погас. Ничего не поняв, Мурзик положила кулон в карман...

Я стоял под часами у выхода из метро в том виде, в котором меня меньше всего хотела видеть Мурзилка, то есть одетый согласно того анекдота "в хреновую" одежку. Мурзик сразу оценила мой вид:

- Ты издеваешься надо мной?

- Что ты, дорогая! Я хотел сделать тебе приятное.

- Где ты откопал эти брезентовые штаны?

- Я их лично варил.

- В белилах?

- Нет, в отбеливателе.

- А в этой куртке твой дедушка наверняка выполнил не одну пятилетку, ремонтируя танковые дизеля?

- Нет, в этой куртке я иногда ходил в походы.

- Понятно. Давай быстренько о наших делах, пока тебя не забрали.

- Пусть попробуют! Я начну кричать, что ты моя скупая жена и всю мою зарплату спускаешь на бегах.

- Неужели я похожа на твою жену?

- Конечно же нет. Моя жена должна быть толстая и во всяком случае добрая.

- Конечно же, куда мне! Я ведь злобная окабаневшая Мурзилка!

- Во всяком случае ты не очень толстая.

- Да, я похудела! Мне все это говорят!

- Врут! У тебя второй подбородок скоро родит третий.

- Что ты врешь? Где же ты видишь у меня второй подбородок?

- Я его себе мысленно представил. Ладно, не сердись, я пошутил. Что-то ты какая-то взъерошенная? Спешишь, что ли? Слушай, может ты нашла кошелек и тебе невтерпеж посмотреть - сколько там денег?

Мурзилка сунула руку в карман жакета и заговорщически сказала:

- А я, правда, сейчас кое-что нашла. А что - не скажу. Угадай!

- Кошелек?

- Не-а!

- Ну, я не знаю...

- Вот! - она протянула мне руку и раскрыла ладонь.

- Кулон, - разочаровано сказал я, - и ржавый какой-то.

- Ничего ты не понимаешь в старинных вещах! А у него есть секрет.

- Мурзилка взялась за пупырышки и показала мне зеленый огонек. Потом зажегся красный, а потом опять зеленый.

- Слушай, а может это бомба?

- Такая маленькая?

- Пальцы оторвать будет достаточно.

- Да нет, - нерешительно промолвила Мурзилка, - я уже нажимала на кнопки, и ничего не произошло.

- Тогда это шпионский передатчик, - сказал я.

- А мы его сдадим, и нам дадут по ордену, - размечталась Мурзилка.

- Правда тебе он ни к чему, и нашла его я.

- Ну и Бог с ним, с этим орденом, - рассудил я, - покажи лучше еще раз, как он работает.

Мурзик зажгла зеленый огонек, и я осторожно до него дотронулся пальцем... Грянул гром, на мгновенье наступила кромешная тьма, и... ничего больше не произошло. Мы продолжали стоять на тротуаре у выхода со станции метро "Аэропорт". Все так же светило сентябрьское солнце, и так же мой Мурзик оставался самым кабанеющим!

- Бомба, - сказал я, глядя в испуганные глаза Мурзилки, - что я тебе говорил? А ты - орден...

- Мама! - ответила мне она. - Что это было?

- Глас Божий.

Я оглянулся по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. Все так же спешили прохожие, бежали по Ленинградскому шоссе "Жигули" с "Волгами", а на часах, висевших над нами, было без двадцати двенадцать.

"Надо купить газету, - подумал я, - там должен быть указан нынешний год. А то слишком близко мы попали в прошлое, и Мурзилка, ничего не заметив, сейчас от меня уйдет, и мы можем потеряться. Ведь здесь у нас никого нет, даже по телефону некуда позвонить".

- Мурзик, я тут тебе кое-что принес.

- Вкусненькое!

- Ага!

- Давай!

- Надо во что-то завернуть. Погоди, я куплю газету!

К счастью, киоск "Союзпечати" работал. Я сунул в оконце пятак и взял "Правду". На первой странице прочитал число - 2 сентября 1979 г.

- Мамаша, - обратился я к киоскерше, - что это вы старыми газетами торгуете?

- Ты чего, парень, - обиделась она, - протри глаза! Только утром получили.

Я ничего не ответил, так как, весь этот диалог предназначался Мурзику, стоявшему рядом, а лишь от досады крякнул, увидев на стекле киоска большой календарь на 1979 год, на котором была фотография мухинской колхозницы, борющейся за сноп сена с пролетариатом и показал на него Мурзику:

- Смотри.

После чего сунул ей под нос газету, ткнув пальцем в число. Мурзик плохо соображала, и я, оттащив ее от киоска, шепотом сказал:

- Это хуже бомбы. Это машина времени!

Мурзик ошарашено глядела то на меня, то на киоск, то на газету и никак не верила случившемуся.

- Ну и влипли мы с тобой!

- Так не бывает, - наконец промолвила Мурзик.

- Я сам знаю.

- Я не верю.