Мусаси

— Я прощаю тебя как мать Матахати, но не хочешь ли поговорить с ним? Он сам связался с другой женщиной и, по-моему, не попросит тебя вернуться. Я и сама не позволю ему такой прихоти. Однако…

— Что?

— Может быть, ты повидаешься с ним? Я ему выскажу все без обиняков, выполнив материнский долг. Я успокоюсь, сделав все, что от меня зависело.

— Да-да, — ответила Оцу.

Крошечный краб вылез из песчаной норки и спрятался за камнем. Дзётаро, поймав краба, подошел сзади к Осуги и незаметно посадил его на макушку старухи.

— Думаю, что мне лучше не видеться с Матахати, — продолжала Оцу.

— Я ведь буду рядом. Правильнее будет встретиться и открыто порвать с ним.

— Да, но…

— Договорились. Стараюсь для твоего же блага.

— Если я соглашусь, то как мы найдем Матахати? Вам известно, где он?

— Уж я-то его вмиг отыщу! Недавно я его видела в Осаке. Мы вместе были в Сумиёси, когда он раскапризничался, по обыкновению устроил скандал и оставил меня. Он всегда раскаивается в таких вспышках. Непременно со дня на день появится в Киото, чтобы отыскать меня.

Оцу подспудно чувствовала, что Осуги не говорит всей правды, но непоколебимая вера старухи в никчемность сына возымела действие. Оцу согласилась на встречу, главным образом потому, что предложение Осуги показалось ей правильным.

— А если я помогу вам найти Матахати? — спросила Оцу.

— О, доброе дитя! — воскликнула Осуги, сжимая руку Оцу.

— Да, по-моему, вам следует помочь.

— Пойдем ко мне в гостиницу… Ой! Что это?

Старуха вскочила, пошарила по вороту кимоно и поймала краба.

— Откуда он? — с отвращением воскликнула она, швыряя краба на песок.

Дзётаро сдавленно фыркнул, но Осуги провести было не просто.

— Ты безобразничаешь?

— Я ни при чем! — ответил Дзётаро, на всякий случай отбежав подальше к дамбе. — Оцу, ты уходишь в ее гостиницу?

Осуги не дала Оцу открыть рот.

— Да, идет со мной. Я остановилась в гостинице у подножия горы Саннэн. Я всегда там живу, бывая в Киото. Ты нам больше не нужен, ступай своей дорогой.

— Я буду в доме Карасумару. Оцу, приходи, когда закончишь свои дела.

— Подожди, Дзётаро! — забеспокоилась Оцу, не желая отпускать его. Она побежала к дамбе, где стоял мальчик. Осуги поспешила следом, опасаясь, что Оцу передумает идти с ней. Оцу и Дзётаро успели поговорить без свидетелей.

— По-моему, стоит с ней пойти, — сказала Оцу. — Я вернусь в дом Карасумару при первой возможности. Объясни все хозяину и попроси разрешения остаться у них, пока я не закончу свои дела.

— Не волнуйся, я дождусь тебя.

— Пожалуйста, найди Мусаси!

— Опять за свое! Увидишь его, так прячешься, а потом жалеешь. Не говори потом, что я тебя не предупреждал.

— Глупо поступила.

Осуги вклинилась между Оцу и мальчиком. Все трое направились к мосту. Старуха исподлобья бросала колючий взгляд на Оцу, которой она не доверяла до конца. Оцу, не имея доказательств грозящей ей опасности, в глубине души чувствовала, что угодила в западню.

Когда они ступили на мост, солнце стояло высоко над соснами и ивами, а улицы пестрели новогодней толпой. У объявления, выставленного на мосту, собралось много народу.

— Кто такой Мусаси?

— Что-то не встречал такого имени среди знаменитых мастеров меча.

— Впервые слышу.

— Должно быть, отважный боец, коли пошел на самого Ёсиоку. Стоит посмотреть!

Оцу замерла на месте как вкопанная. Осуги и Дзётаро тоже остановились, ловя обрывки разговора. Имя Мусаси пробегало по толпе, как рябь, поднятая на реке стайкой рыб.

Книга четвертая Ветер Пустошь

Фехтовальщики из школы Ёсиоки собрались на поле у развилки дорог, ведущих в Нагасаки и Тамбу. За аллеей деревьев ослепительно сверкала заснеженная цепь гор, обступавших Киото с северо-востока.

Кто-то из учеников школы предложил развести костер, потому что совсем застыл от прикосновения с собственными ножнами. Стояла ранняя весна, шел девятый день нового года. Дул пронизывающий ветер, и даже птицы, казалось, пели как-то печально.

— Хорошо горит!

— Поосторожней! Может поле загореться.

Ученики придвинулись к весело потрескивающему пламени, однако вскоре Уэда, отгоняя руками дым, проворчал:

— Слишком большой огонь.

Взглянув на ученика, который хотел подбросить листьев в костер, он сказал:

— Хватит уже! Прошел час.

— Уже седьмой час.

Все не сговариваясь посмотрели на солнце.

— Почти семь.

— Пора бы молодому учителю прибыть.

— В любую минуту появится.

Ученики вглядывались в дорогу, ведущую из города.

— Как бы не случилось чего!

Коровье мычание нарушило тишину. На поле когда-то стояли коровники для императорского стада, и здесь до сих пор бродили оставшиеся от него коровы.

Солнце, поднимаясь выше, грело теплее, воздух наполнялся запахом сухой травы и навоза.

— Мусаси, верно, уже поджидает на поле у храма Рэндайдзи.

— Пожалуй.

— Пусть кто-нибудь посмотрит, идти недалеко.

Никому не хотелось отходить от костра. Все примолкли, отворачивая лица от густых клубов дыма.

— Может, произошла какая-то путаница?

— Нет, Уэда договорился обо всем с молодым учителем вчера вечером. Недоразумения исключены.