Мусаси

Дзётаро спустился вниз к потоку и в узком месте по камням перебрался на другой берег. Поднявшись по скале в хижину, он увидел Оцу, которая неподвижно сидела, прижав к груди кимоно и меч Мусаси.

Дзётаро понял, что ее нескрываемые слезы имели потаенный смысл. Он не понимал, что случилось с Оцу, но чувствовал сердцем волнение, которое она переживала. Немного постояв на пороге, он тихо побрел к дереву, под которым лежала корова, и повалился рядом с ней в белесую траву.

— Эдак мы никогда не доберемся до Эдо! — сказал мальчик.

Книга пятая Небо Похищение

Перевал остался позади. На горе Кома снег лежал острыми клиньями, а гора Онтакэ, видневшаяся сквозь красноватые почки деревьев, была усеяна снежными пятнами. Зеленоватая дымка молодой зелени покрывала поля и обочины дороги.

Оцу погрузилась в привычную задумчивость. Дзётаро был как молодой побег, сильный и упрямый, который нельзя ни подмять, ни затоптать. Дзётаро в последнее время рос на глазах. Порой Оцу улавливала в нем черты будущего мужчины.

Непослушание Дзётаро граничило с дерзостью. Оцу беспокоило его поведение, которое все труднее было оправдать тем, что мальчик воспитывался без родителей. Он выводил Оцу из терпения неуемной страстью к еде. В съестной лавке Дзётаро застывал на месте до тех пор, пока Оцу не покупала то, что он требовал. Получив рисовое печенье в Сухаре, он поклялся, что клянчит в последний раз, но через километр пути он, съев печенье, стал жаловаться на голод. Они не поссорились лишь потому, что Оцу рано остановилась перекусить в чайной в Нэдзамэ. Они миновали еще один перевал, и Дзётаро запричитал, что вот-вот рухнет от истощения.

— Оцу, смотри, в лавке продают сушеную хурму. Купим, в дороге пригодится.

Оцу притворилась, будто не слышит.

После полудня они пришли в Фукусиму в провинции Синано, известную разнообразием снеди.

— Давай отдохнем, ну немного! — хныкал Дзётаро.

Оцу не отвечала.

— Оцу, давай купим рисовые колобки в соевой пудре. Здесь они самые вкусные. Не хочешь?

Дзётаро застыл перед лавкой, крепко держа корову за веревку, и Оцу поняла, что ей придется уступить.

— Какой ты ненасытный, — раздраженно произнесла она. Корова, словно вступив в тайный сговор с Дзётаро, принялась щипать траву на обочине.

— Будешь так себя вести, расскажу Мусаси, — сердито произнесла Оцу. Дзётаро расхохотался, прекрасно зная, что Оцу никогда не пожалуется на него.

Убедившись в бесполезности наставлений, Оцу неохотно спешилась. Они с Дзётаро зашли под навес, где подавали еду. Мальчишка зычным голосом заказал две порции и тут же выскочил, чтобы привязать корову. Когда он вернулся, Оцу сказала:

— Напрасно заказал мне. Я не хочу есть.

— Совсем?

— Ничуть! Обжоры превращаются в свиней.

— Придется мне съесть за тебя.

— Совсем забыл о совести.

Дзётаро, набив рот едой, ничего не слышал. Оторвавшись на миг от трапезы, он закинул деревянный меч за спину, чтобы оружие не давило ему на живот.

Не доев последний колобок, Дзётаро вдруг сорвался с места и выбежал из лавки.

— Наелся? — прокричала ему вслед Оцу.

Она оставила на столе деньги и пошла следом за мальчиком, но в этот момент Дзётаро вернулся и решительно преградил ей дорогу.

— Стой! Я видел Матахати, — взволнованно произнес он.

— Не может быть! — побледнела Оцу. — Что ему здесь делать?

— Не знаю. А ты его не заметила! Он стоял перед нами, закрывшись тростниковой шляпой, и в упор глядел на тебя.

— Неужели?

— Привести и поставить его перед тобой?

— Не смей и думать!

— Не беспокойся, я пошутил. На худой конец можно позвать Мусаси.

Сердце Оцу бешено колотилось. Она понимала, что если они задержатся здесь, то Мусаси уйдет далеко вперед. Она заспешила к корове. Они двинулись в путь, и Дзётаро сказал:

— Не могу понять. До водопада в Магомэ мы весело шли вместе, а теперь Мусаси словно онемел, и ты с ним не разговариваешь. Что-то произошло?

Оцу не отвечала.

— Почему он идет один впереди? Почему мы спим все врозь? Вы что, поссорились? — настойчиво расспрашивал Дзётаро.

Оцу не могла честно ответить на этот вопрос. Она и сама не понимала, что случилось. Все мужчины, значит, обращаются с женщинами, как Мусаси, который так грубо хотел навязать ей свою любовь. Зачем она резко отвергла его? Досада и недоумение причиняли Оцу больше страданий, чем болезнь, от которой она постепенно оправлялась. Родник любви, питавший ее все эти годы, внезапно превратился в кипящий водопад. Он сотрясал ее душу, сливаясь с воспоминанием о попытке Мусаси овладеть ею и победить ее непреклонность.

Оцу размышляла, как долго продлится их разлад, сколько они смогут пробыть рядом, так и не поняв друг друга. Она теперь сомневалась, стоит ли ей, как привязанной, следовать за Мусаси. Они почти не разговаривали, но Мусаси, казалось, не изменил решения довести ее до Эдо.