Мусаси

— Жена красильщика рассказала?

— Нет, в Миямото. Люди любят посплетничать.

— Как неприятно!

— Ничего подобного. Если вы кого-то любите, то это ваше дело, но мне кажется, что Мусаси — черствый человек.

— Вы ошибаетесь.

— Вы его не осуждаете?

— Во всем виновата я. Единственная цель его жизни — Искусство Меча и совершенствование духа, а я не могу с этим смириться.

— По-моему, вы на свой лад правы.

— А я считаю, что лишь мешаю Мусаси.

— Такова участь женщины, но я бы не хотел, чтобы моя жена слышала мои слова.

— Огин замужем?

— Не думаю, — ответил Мамбэй и предложил выпить чаю, чтобы прекратить разговор.

В придорожной чайной они перекусили взятой из дома едой. Переночевав в Тацуно, они утром продолжили путь. К вечеру они пришли в Микадзуки.

— Это и есть Микадзуки? — тревожно спросила Оцу. — А за горой Миямото?

Оцу слышала, что Осуги вернулась в деревню.

— Да-да, — с запинкой произнес Мамбэй. — Миямото по ту сторону горы. Тянет в родные края?

Оцу окинула взором вершину хребта, четко очерченную на фоне вечернего неба. Окрестности казались пустынными.

— Немного осталось, — произнес Мамбэй. — Устали?

— Нет. А вы?

— Я привык к таким дорогам.

— А где дом Огин?

— Повыше на горе, — отозвался торговец, взглянув наверх. — Она вас поджидает.

Они торопливо миновали несколько домов. Путники обычно здесь делали привал. Местечко славилось своими дешевыми харчевнями. Вдоль дороги было несколько заведений, около которых слонялись погонщики лошадей.

— Нам надо еще выше, — заявил Мамбэй и, свернув с дороги, начал карабкаться по крутой лестнице, ведущей к местному храму.

Оцу почуяла неладное.

— Вы уверены, что мы не заблудились? Здесь нет домов.

— Не беспокойтесь. Отдохните пока на веранде храма, а я один схожу за Огин.

— Зачем?

— Забыли? Я вам говорил, Огин предупреждала, что в доме могут быть гости, и ваш внезапный приход поставит всех в неловкое положение. Ее дом по другую сторону рощи. Я мигом сбегаю.

Торговец скрылся под сенью темных криптомерии. Быстро темнело. Оцу охватил страх. Ветер шелестел сухими листьями.

За храмом раздался треск сучка. Оцу вскочила.

— Спокойно, Оцу! — раздался хриплый голос.

Оцу зажала уши ладонями. Несколько человек появилось из-за храма и среди них седая ведьма, которую Оцу боялась больше всего на свете.

— Спасибо тебе, Мамбэй, — проговорила Осуги. — А теперь заткните ей рот, чтобы она не кричала, и отведите в Симоносё. Живо! — Старуха говорила, как властительница ада, выносящая приговор грешникам. С ней было пятеро мужчин, имевших отношение к дому Хонъидэн. Как стая волков, они окружили Оцу и связали ее, оставив свободными только ноги.

— Веревку покороче сделай!

— Пошла!

Осуги задержалась, чтобы рассчитаться с Мамбэем. Вытаскивая деньги из-за пояса, старуха сказала:

— Молодец, что привел ее. Я сомневалась, удастся ли тебе затащить ее сюда. И запомни, никому ни слова!

Мамбэй с довольным видом положил деньги в карман рукава.

— Пустяк, вы ловко все придумали, — проговорил он.

— Ну, перепугалась же она!

— Даже не попыталась убежать. Не могла… А может быть, мы поступили подло?

— Подло? Да знаешь ли ты, сколько я натерпелась по ее милости!

— Да-да, вы рассказывали.

— Ладно, некогда мне. Скоро встретимся. Приходи к нам в Симоносё.

— Осторожнее, дорога здесь опасная, — сказал Мамбэй, оглянувшись на Осуги, и зашагал вниз по темным ступеням.

В темноте раздался громкий храп.

— Мамбэй, что с тобой? — вскрикнула Осуги.

Подбежав к лестнице, старуха ахнула и мгновенно умолкла, увидев стоящего над телом человека с окровавленным мечом в руке.

— Кто здесь? — заикаясь, проговорила Осуги. Ответом ей была тишина.

— Кто ты? — переспросила она.

Голос ее слегка дрожал, но звучал вызывающе.

— Это я, старая ведьма, — ответил человек с коротким смешком.

— Кто?

— Не узнаешь?

— Впервые слышу твой голос. Ты разбойник?

— Разбойникам нет дела до нищих старух вроде тебя!

— Ты следил за мной?

— Точно.

— За мной?

— Заладила одно и то же. Неужели, по-твоему, я пришел в Микадзуки ради того, чтобы убить Мамбэя? Я здесь, чтобы проучить тебя.

— Проучить? — пискнула Осуги, словно ей сдавили горло. — Ты ошибся! Скажи, кто ты! Меня зовут Осуги, я вдова из дома Хонъидэн.

— Очень приятно. Как я тебя ненавижу, ведьма! Ты не забыла Дзётаро?

— Дзётаро?

— Ты превратилась в трухлявое дерево, а я вырос. Теперь ты не можешь обращаться со мной как с сопливым мальчишкой.

— Неужели Дзётаро? Глазам своим не верю!

— Сейчас ты заплатишь за страдания, которые причинила моему учителю. Он тебя щадил из-за твоего возраста. А ты, пользуясь его благородством, повсюду, даже в Эдо, распускала грязные сплетни про него. Держалась так, будто имела законные основания мстить Мусаси. Даже помешала его назначению на хорошую службу.

Осуги молчала.

— Твоя ненависть обратилась и на Оцу, ты и ее преследовала. Я полагал, что, вернувшись в Миямото, ты угомонишься, но ты не оставила своих коварных планов и заманила Оцу с помощью Мамбэя.

Осуги слушала молча.