Мушкетер

К счастью, незнакомец не забрал нашего Вулкана – возможно, он очень торопился. Перевязав рану, я усадил отца на смирную Пальму; сам же поехал рядом на Вулкане, поддерживая раненого в седле. Медленно, шагом, под недовольное фырканье моего резвого жеребца, мы добрались до усадьбы. Во время возвращения отец сохранял сознание, но молчал. Уже во дворе он лишился чувств и начал валиться из седла. Я бы, наверное, не удержал его, но Селестен и Жак пришли мне на помощь. Бережно приняв отца на руки, они отнесли его в дом и положили в постель. Когда я снимал с него сапоги, он снова пришел в себя. Взгляд его сразу жен стал вполне осмысленным.

– Исаак, – слабым голосом сказал отец. – Поставьте стул поближе и садитесь. Вы несведущи во врачевании, пусть Селестен сходит за отцом Амвросием. Наш священник кое-что понимает в этом деле...

Селестен бросился исполнять поручение, а я пододвинул стул к отцовской постели. Господин де Порту лежал с закрытыми глазами. Полотняные ленты, которым я перевязал его рану, набухли от крови. Он попросил пить, я тотчас подал ему ковш с водой, подслащенной виноградным соком. Утолив жажду, отец сказал:

– Исаак, судьба воспротивилась моему желанию и поощрила ваше. Следуйте же ему и поезжайте в Париж... – тут он закашлялся, и на губах его выступила кровавая пена.

– Успокойтесь, – поспешно сказал я, – вам не следует говорить, это отнимает у вас силы. Постарайтесь немного поспать до прихода отца Амвросия.

Отец отрицательно качнул головой.

– Помолчите, Исаак, – в его голосе, несмотря на слабость, появились знакомые властные нотки. – Если я говорю вам, что должен кое-что сказать, то извольте слушать внимательно... Подложите мне под голову подушку и приподнимите меня – я хочу вас видеть... Да, – сказал он, когда я исполнил его просьбу, – вы можете ехать. По-моему, отец Амвросий уже здесь – я слышу его шаги в зале. Проводите его сюда и оставьте нас одних. Но не уходите, вы мне скоро понадобитесь.

Видно было, что отцу очень тяжело давалось каждое слово. Тем не менее, я надеялся, что оружие незнакомца не задело важных внутренних органов, и слабость раненного определялась только потерей крови. Я вышел из спальни, едва не столкнувшись в дверях с нашим священником, который тащил большой кожаный мешок. В этом мешке отец Амвросий носил медицинские инструменты и целебные снадобья.

Я с нетерпением расхаживал у закрытой двери спальни, ожидая, когда священник выйдет – не только для того, чтобы узнать о состоянии раненого, но и чтобы продолжить разговор с ним. Селестен бестолково топтался здесь же. Видно было, что он корит себя за промедление, и считает несчастье, случившееся с хозяином, своей виной. Я испытывал сходные чувства. Хотя и слуга, и я вели себя так, как заведено было в нашем доме. Обратись Селестен ко мне сразу по отъезду господина де Порту, не промедли я около часа уже после того, как узнал о поединке с незнакомцем, ранение отца можно было предотвратить. Но страх перед гневом Авраама де Порту и для меня, восемнадцатилетнего юнца, и для старика Селестена перевесил.

Это был серьезный урок, который я надолго запомнил. Мне кажется, именно тогда я почувствовал себя по-настоящему взрослым. Тогда же я дал себе слово разыскать убийцу, чего бы это не стоило.

Отец Амвросий возился долго. Сквозь тяжелую дверь я слышал, что он что-то говорит раненому – с ласково-увещевательными интонациями. Его несколько раз прерывали стоны. Примерно через час отец Амвросий выглянул в залу и попросил меня принести бумагу и письменные принадлежности. Лицо его было весьма озабоченным, из чего я сделал вывод, что положение господина де Порту хуже, чем ожидалось. Но расспрашивать я не стал, молча подал ему просимое. Священник исчез за дверью. Прислушавшись, я различил только голос отца – видимо, он что-то диктовал отцу Амвросию.

Я сел в кресло, которое обычно занимал отец, и задумался. Неожиданные известия, обрушившиеся на меня за последние дни, вызывали множество вопросов. Чувства, которые я испытывал, были сродни тем, которые однажды охватили меня в детстве, во время купания в Вере. Я тогда далеко отплыл от берега и вдруг попал в водоворот. Мне показалось, что чья-то жестокая рука вертит меня то в одну, то в другую сторону; я же, не имея никакой возможности сопротивляться, лишь изо всех сил бью по воде руками, пытаясь угадать направление, в котором меня подталкивает невидимый и безжалостный игрок.

Пребывая в таком состоянии, я не заметил, что отец Амвросий уже некоторое время стоит передо мной, встревожено на меня глядя. Я поднялся, опираясь на шпагу, как на трость.

– Он вас зовет, сударь, – тихо сказал священник. – Рана оказалась весьма опасной. Насколько я могу судить, задет важный кровеносный сосуд. Господин де Порту – сильный человек, но, думаю, он не переживет сегодняшней ночи. Мужайтесь, сын мой.

Я направился в спальню отца, оставив оружие на кресле. Ноги мои подкашивались от волнения. Отец Амвросий не сопровождал меня. На мой вопросительный взгляд, он ответил:

– Ваш отец хочет переговорить с вами наедине.