Мушкетёр Её Высочества (СИ)

— Так этот паразит охотился на меня и хотел убить, — удивился Миша, — я не люблю стрелять в людей, но другого выбора у меня не было. Вы бы хотели видеть меня мёртвым? — спросил он, и Даша быстро ответила: — Нет.

— Вот и я о том же, — сказал Миша и поднял шляпу, — приятных сновидений.

И исчез в темноте. Даше даже понравилось, что он не стал приставать, а сразу ушёл. «Влюбится в него, что ли?» — подумала она, не сильно отгоняя эту мысль. Когда она вернулась в дом, Вера заинтересованно спросила: — О чём вы там шептались?

— О трупе, — сказала правду Даша.

— Тьфу на тебя, — разочарованно воскликнула Вера: — Разве можно о таком говорить на ночь? Я думала, что вы говорили о любви.

Семён, глядя на Дашу вопросительным взглядом, вероятно, думал, как Вера. Даша молчала, потом спохватилась и сказала:

— Спите нормально в спальне, а я тут, на диване.

Вера, улыбаясь, чмокнула её в щёчку и удалилась с Семёном, закрыв за собой дверь. А Даша, не раздеваясь, прилегла на диван и, неожиданно для себя, сразу заснула.

* * *

Не всё так гладко получилось, как хотелось: о венчании договорились не на пятницу, а на следующую среду 18 декабря, так что пришлось подождать. И так пришлось упрашивать батюшку нарушить предписания Синода, но Миша был убедительный и щедрый на средства для блага церкви. В воскресенье Вера и Семён, как положено, причастились и исповедовались, а потом, прихватив с собой Дашу заказали подвенечное платье, которое обещали сделать за два дня.

В городе было беспокойно: в понедельник, за два дня до венчания в Одессе высадился новый десант французов генерала Бориуса и по улицам расхаживали чернокожие марокканские солдаты, удивляя одесситов своим цветом кожи. С появлением французов усилилась конфронтация петлюровцев и белой гвардии, так как генерал Бориус негласно поддерживал генерал-майора Гришин-Алмазова в его стремлении очистить Одессу от петлюровцев, и к ночи в городе слышалась перестрелка.

В тот же день пришёл Миша и приволок саквояж, полный денег. Даша сказала, что ни за какие коврижки они их не возьмут, на что Миша резонно ответил: «Они же чистые, из банка». Вера, как лицо, не запятнанное щепетильностью, решила: «Пусть лежат, пригодятся. Должны же мы получить компенсацию, за наш отобранный дом». Логику того, при чём здесь банк, если дом забрали красные, Даша не понимала.

На следующий день перестрелка усилилась, к тому же с моря стреляли из пушек. Даша и Вера не выходили из дома, а Семён, несмотря на запрет Веры, как всегда, ушёл в город и пропадал до позднего вечера, приведя Веру в неописуемое исступление, и она наказала будущего мужа ночью, проведенной спина к нему.

С утра 18 декабря их разбудили гулкие выстрелы пушек с моря такой силы, что дрожали окна в доме. Словно обидевшись, небо осыпалось мелким снегом, который тут же таял, превращаясь в мокрый дождь. Появившийся с самого утра Миша привёз заказанное платье и принялся их торопить, а на вопросы о выстрелах, объяснил, что на рейде Одессы стоит французский броненосец «Мирабо» и пуляет из 12-ти дюймовых пушек по остаткам петлюровских войск.

Наказав сёстрам одеваться, Миша забрал Семёна, аргументируя тем, что невесту жениху до свадьбы видеть нельзя. Они уехали на карете, а Вера раскрыла коробку от платья. Вытащив из него воздушное чудо, они принялись его одевать на Веру, путаясь в пышных формах. Вера в платье оказалась красавица, и Даша даже всплакнула, глядя на неё.

— Не реви, — остановила её Вера и, снимая с пальца железный перстень Семёна, сказал Даше: — Возьми, надень.

— Зачем он мне, — растирая слёзы, сказала Даша.

— Он, видимо, счастливый, — сказала Вера, и засветилась улыбкой, — и ты замуж выйдешь.

Глянув на Дашу в черном подряснике, она воскликнула:

— А в чём же пойдёшь ты?

Почти одновремённо они бросили взгляд на коробку и увидели что-то чёрное. Там было чёрное платье. Ослепительно-чёрное платье, режущее глаза своим блеском.

— Это тебе, — сказала Вера и Даша поняла, почему Миша, чтобы её не смущать, так быстро ушёл. Тёплое чувство благодарности проснулось в ней, расцвечивая её лицо невольно возникшим румянцем. Вера торопила и Даша не стала спорить и показывать строптивость, а быстро надела платье.

То, что она увидела в зеркале, потрясло и её. Какая-то, совершенно незнакомая женщина стояла перед ней, блистая ослепительной красотой. Они не заметили, как на пороге оказался Миша, который застыл, не пытаясь оторвать глаза от Даши. Она обернулась, и их глаза встретились. То, что она увидела в его взгляде, подняло её самооценку, но не доставило ей удовольствия: она не хотела быть зависимой.

— Карета подана, ваш жених ждёт, — несколько официально сказал Миша и вышел на крыльцо, ожидая их с зонтиком. Карета была с верхом и сёстры, подбирая платья, быстро юркнули внутрь, а Миша, усевшись напротив, дал команду и извозчик хлестнул лошадей.