Мушкетер и Фея. Повести

Это был непохожий на себя Транзя: причесанный, в новеньких джинсах и белой рубашке. К рукаву его булавками была пришпилена широкая повязка с голубыми буквами «ПП». Максим сразу догадался, что это «Пост порядка» или «Патруль порядка», о котором недавно говорила в школе Римма Васильевна.

Но почему в этом патруле Транзя, от которого никому житья нет? А может быть, он срочно перевоспитался? Что-то непохоже. Вид, конечно, приглаженный, но глаза все равно вредные.

За Транзей стояли двое незнакомых мальчишек — класса из пятого или шестого.

— Что за крик? Почему нет порядка? — повторил Транзя с язвительной улыбочкой. — Это Рыбкин нарушает? Ай-яй, какой невоспитанный…

— Я здесь стоял! — сказал Максим.

— Он стоял, — подтвердил Владик Поляковский и заработал от Зинки Ступиной незаметный шлепок по затылку.

— Он сам не знает, где стоял, — заявил Мишка Стременко. (Ну что Максим ему сделал плохого?) — То тут, то там лезет. А она совсем не стояла.- Мишка ткнул пальцем в Таню.

— Сам ты не стоял! — сказал Тыликов.

— Стояли они! Мы видели! — зашумели девчонки, которые были впереди.

— Это что здесь происходит? — прозвучал взрослый голос, и все на миг замолчали: увидели Розу Михайловну — учительницу из третьего «Б». Роза Михаиловна была пожилая, с черной прической, похожей на кавказскую папаху, и строгая. — Почему такой беспорядок? Это опять Тыликоов верховодит?

Тыликов сказал:

— Как что — сразу я.

— Это Рыбкин, — с улыбочкой объяснил Транзя. — Это воспитанный тихий Рыбкин лезет без очереди, да еще не один, а с подружкой.

— Мы стояли! — крикнул Максим.

— Тихо, тихо, — сказала Роза Михаиловна. — Все должны стоять на своих местах. Никто не должен нарушать дисциплину.

И она удалилась, уверенная, что навела порядок и рассудила спор.

— Ясно, моя Рыбочка? — спросил Транзя. — В очередь! Занимать надо, моя хорошая. Во-о-он там! Топай-топай-топай… — И он показал в хвост очереди, где только что пристроился в полном составе еще один класс.

— Ну их, пойдем куда-нибудь, — шепотом сказала Таня.

Максиму все еще хотелось покататься на колесе.

Но стоять здесь после всего, что случилось, было тошно.

— Пойдем в тир. Я пятьдесят копеек могу истратить вместо обеда.

И они пошли рядом, не оглядываясь. Все замолчали. Потом Тыликов окликнул :

— Макс, иди на мое место! А она — на Веркино!

— Спасибо. Мы в тир, — сказал Максим.

Где тир, они точно не знали и слегка заплутали в аллеях. Оба молчали. Максиму было неловко за ребят. И за себя: не смог добиться справедливости. Чтобы заглушить неловкость, он досадливо сказал:

— Этот Транзя такая шпана. Все знают. А туда же, в патруль…

— Противный, — согласилась Таня.

Заросшая дорожка снова привела их на край площадки с аттракционами.

И тут, словно его звали, опять появился Транзистор! Выскочил из кустов. Теперь он был один. Увидал Максима с Таней и злорадно заухмылялся:

— Что, не пришлось покататься, Рыбочка? Видишь, как нехорошо лезть без очереди.

— Знаешь, что у него на повязке? — громко спросил Максим у Тани. — «ПП» — подлая прилипала.

Он был уверен, что вблизи от учителей и вожатой Транзя не посмеет его тронуть. Но тот вдруг прыгнул и толкнул Максима в кусты. А сам — следом. Теперь кругом были только ветки. Транзя ловко выкрутил Максиму руку.

— Пусти!

— Говори: «Витенька, прости, я больше никогда не буду».

Максим увидел круглые Танины глаза и понял, что потеряет сознание, а говорить такие слова не будет.

Но боль была нестерпимая. Транзя надавил еще сильнее, и Максим упал коленками в траву.

— Отпусти, гадина, — сказал он сквозь слезы. И вскрикнул, ткнувшись лбом в корень куста. Разжал пальцы и выпустил болтик.

Уголком глаза он видел, как Таня бросилась с поднятыми кулаками и тут же отлетела — спиной в гущу веток: это Транзя двинул плечом. Потом он отпустил Максима и поднял его за шиворот. Болтик лежал в траве. Максим сразу нагнулся, но Транзя наступил на болтик и отпихнул Максима. Он подобрал болтик сам.

— Отдавай! — сказал Максим.

— Ах какой нехороший! С железками ходишь. Чтобы драться, да?

— Хулиган паршивый, отдай сейчас же! — бесстрашно сказала Таня.

Но Транзя хихикнул, вышел из кустов и с открытого места показал им дулю — с болтиком вместо большого пальца. Таня потемневшими глазами глянула на Максима.

— Давай догоним и налупим!

— Попробуй налупи, — беспомощно сказал Максим. — Нам же и попадет. Скажут, на школьный патруль порядка напали.

Таня промолчала и отвернулась. И Максим понял, что она догадалась про его страх. Он стал растирать руку: Транзя чуть не вывернул ее из сустава.

— Пойдем тогда… — тихо сказала Таня. И они пошли, и Максим все тер и тер руку, хотя она уже почти не болела.

— Мне домой надо, — вдруг сказала Таня. — Я пойду.

Максим растерянно остановился.

— А может… в тир?

— Нет, дома забеспокоятся, если я долго…

— Пойдем вместе.

— Тебе же нельзя. Вожатая заругает.

Это была правда.

И Максим не знал, что делать.

— Ну, пойду. До свиданья, — сказала Таня.

— До свиданья… — потерянно сказал Максим. Она повернулась и тихо пошла, не оглядываясь, с опущенной головой. И свернула за зеленый павильон, где была комната смеха.