Мускат утешения (ЛП)

На сивой кобыле он поехал в сторону Параматты, но едва оставил позади дома, бараки и хижины, как повстречал Джека Обри и плотника. Стивен вернулся с ними и узнал, что их путешествие едва ли можно назвать успешным. Рангоут есть, как и хорошая древесина, рассказал плотник, но они являются правительственной собственностью, разрешения нужно получать в нескольких источниках, и мистер Дженкс, чье согласие необходимо получить в первую очередь, недоступен.

— Препятствия на каждом долбаном шагу, — пожаловался Джек. — Как же я ненавижу чиновников.

Но лицо его прояснилось, когда Стивен рассказал о побеге девочек и спросил, не мешают ли они ему на борту.

— Ни за что в жизни. Мне вполне нравится наблюдать, как они резвятся. Они гораздо лучше вомбатов. Последний раз, когда мы сюда заходили, ты купил вомбата, помнишь же, и он съел мою шляпу. Это было на «Леопарде». Господи, старый ужасный «Леопард», как же он рыскал!

Джек рассмеялся от воспоминаний, но Стивен заметил, что его друг не тот, что прежде: скрывает обиду и выглядит желтоватым, нездоровым.

Когда они расстались, чтобы отвести лошадей в разные конюшни, Джек поделился:

— Разумеется, это потрясающе, что губернатор и его заместитель отсутствуют в одно и то же время. А добиться толку от полковника Макферсона я не могу. Как бы мне хотелось узнать, когда вернется Макквайр.

— Собираюсь нанести миссис Макквайр еще один визит завтра, может, она мне скажет, — пообещал Стивен.

Наутро Мэтьюрин снова оказался аккуратным. На этот раз лицо его было не только выбрито, но и выражало необычное удовлетворение или даже сдержанную надежду. Дело в том, что Мартин вернулся с чрезвычайно удовлетворительным докладом о своей беседе. Джон Полтон полностью поддержал оба предложения. Он крайне растроган тем, что доктор Мэтьюрин считает его книгу достойной быть посвященной месье де Лавуазье, о смерти которого он тоже сожалеет. Он будет рад Падину и даст ему какую–нибудь спокойную работу, например, присматривать за ягнятами. Он также послал благодарную записку, в постскриптуме которой напоминал Стивену о запланированной на воскресенье встрече, которую ждал с искренним удовольствием. Более того, через три четверти часа после схода на берег Адамс вернулся с сообщением, что смена назначения удалась. В этом никаких трудностей нет. Любые другие запросы джентльмена будут приняты с должным вниманием.

Стивен поприветствовал привратника и отдавшего честь часового (доктор на этот раз был в парадном мундире) и пошел по дорожке. За кенгуру он увидел выходящего доктора Редферна. На должной дистанции он снял шляпу:

— Доктор Редферн, если не ошибаюсь? Меня зовут Мэтьюрин, хирург «Сюрприза».

— Как поживаете, сэр? — ответил Редферн, его суровое лицо расцвело улыбкой, когда он снял шляпу в ответ. — Имя мне знакомо по вашим трудам, и я очень рад вас повстречать. Могу ли чем–то помочь в этом отдаленном уголке мира? Я неплохо знаком с местными порядками и болезнями.

— Дорогой коллега, вы очень добры, и действительно можете сделать мне одолжение. Я бы очень хотел повидать своего бывшего санитара, Патрика Колмана. Его сюда выслали, сейчас он, видимо, в вашей больнице. Если оставите распоряжение привратнику, чтобы меня пропустили, буду очень благодарен.

— Ирландец, со сложной дисфонией и плохим знанием английского, уходил?

— Он самый.

— Если пройдете со мной, я вас лично провожу. Сам направляюсь туда. Но, несомненно, вы шли в губернаторский дом?

— Мне нужно нанести визит ее превосходительству.

— Боюсь, что это тщетная попытка. Я только что ее осмотрел, ей нужно оставаться в постели еще несколько дней.

Они ушли вместе. Доктора Редферна приветствовали на каждом шагу. Они почти непрерывно разговаривали. Однажды Стивен спросил: «Ваши замечания о печени крайне интересные. Мне вовсе не нравится ее состояние у капитана, так что буду рад вашему мнению». Следующий раз он поинтересовался о другом:

— Еще один из кораблей дымится. Это окуривание против вредителей или болезней?

— Жгут серу, чтобы выгнать спрятавшихся каторжников или уморить их до смерти. Многие бедняги пытаются так убраться прочь. Каждый уходящий корабль окуривают, а шлюпки досматривает отряд у мыса Саут–Хэд.

Но большую часть времени они обсуждали такие вещи как сшивание артерий тонкими нитями, достижения Абернети{19} и «Записки Королевского общества».

По мере приближения к Доуэс–Пойнт веселость Редферна поубавилась:

— Мне стыдно показывать больницу во всей ее неприкрытой убогости. К счастью, губернатор и миссис Макквайр взялись за новое здание.

Когда они зашли внутрь, доктор продолжил:

— Колман в маленькой палате справа. Спина его заживает, но наблюдается упадок духа и полный отказ от пищи. Это меня тревожит. Надеюсь, ваш визит его утешит.

— Вы не знаете, есть ли в палате другие ирландцы?

— Сейчас нет. Двоих мы потеряли неделю назад, с тех пор общества у него почти нет. Его дисфония усиливается в английском, пусть он и слабо им владеет.

— Разумеется. В удачные дни он свободно говорит по–ирландски и поет без запинок.

— Я так понял, вы говорите на этом языке?