Мускат утешения (ЛП)

— О, губернатор, — отвлекся Стивен, повернувшись к открывающейся двери и входящему Раффлзу. На лице последнего читалось: «миссия выполнена», — вы как раз вовремя, услышать, как я сокрушу… не оппонента, но, скорее, собеседника исключительно удачной цитатой, которая как раз мне пришла на ум. Мистер Соуэрби утверждает, что ирландцы всегда были бедными и невежественными. Я настаиваю, что так было не всегда и поддерживаю свое утверждение не нашими собственными хрониками, такими как «Анналы четырех мастеров» (их можно счесть предвзятыми), а чисто английским авторитетным источником, самим Бедой Почтенным, да благословит его Господь. «В году 664, — пишет он в «Церковной истории», — внезапная чума, — по–ирландски мы ее зовем «Buidhe Connail», «желтой чумой», — вначале обезлюдила южные области Британии, а затем обрушилась на Нортумбрийскую провинцию, производя повсюду ужасные опустошения и поразив великое множество народа… Не менее она навредила и острову Ирландия, куда многие знатные англы и простолюдины, — Стивен откашлялся и продолжил, — куда многие знатные англы и простолюдины уехали изучать божественные науки или жить более воздержанной жизнью. Ирландцы с радостью принимали их всех, делились с ними насущной своей пищей и снабжали их книгами для чтения и наставлениями».

Джек внимательно и с огромной тревогой наблюдал за Стивеном. Он знал, что его друг взбешен, и знал, на что он способен. Теперь, когда Мэтьюрин присел, а руки его уже не дрожали, Джек воскликнул:

— Отличная цитата, доктор! Хорошо процитировали, клянусь честью. Я бы и вполовину так хорошо не смог бы, разве что вспоминал бы Дисциплинарный устав.

— Сокрушительный удар, уважаемый Мэтьюрин, — подтвердил Раффлз. — Один из тех ответов, что, как правило, приходят в голову лишь на следующий день. Что скажете, мистер Соуэрби?

Мистер Соуэрби смог лишь заверить, что не хотел дурно отзываться о национальностях, не знал, что джентльмен родом из Ирландии, попросил прощения за невольные оскорбления и воспользовался тем, что моряки уходят, чтобы тоже откланяться.

— Надеюсь, все прошло хорошо? — поинтересовался Стивен.

— О да, — ответил Раффлз. — Сейчас почти конец Рамадана, знаете ли, и к вечеру ревностные мусульмане становятся раздражительными, особенно когда такая жара. Завтра они, умасленные бараньим жиром, снова станут самим добродушием. Но я сожалею, что вы оказались вынуждены терпеть этого типа. Наверное, это казалось бесконечным.

— Многословие его второе имя, — признал Стивен.

Некоторое время они в молчании разбирали орхидеи, а потом, с сомнением в голосе, Раффлз произнес:

— Без сомнения, обычно вас окружают джентльмены и офицеры — те, кто знает и о вашем происхождении, и о достоинствах. Хотел бы я знать, известно ли вам, как широко распространены подобные невежественные взгляды? Нищета, безграмотность, папизм, и всё такое? И что такое сильное неприятие некоторым образом связано с мятежом? Если вы не имели дел с людьми вроде тех, кто у власти в Новом Южном Уэльсе, боюсь, оказавшись там, вы будете глубоко потрясены.

— Мне случилось мельком взглянуть на них во времена того несчастного, Уильяма Блая. Мы заходили в Сиднейскую бухту на «Леопарде» за кое–какими необходимыми припасами. Люди бунтовали, но судя по тому немногому, что я смог увидеть, за некоторыми исключениями, офицеры показались мне просто сворой оборванцев на лошадях, со всем упрямством, высокомерием и тщеславием, которые подразумевает такое определение.

— Увы, с тех пор ситуация не улучшилась.

— Странное дело, — продолжил Стивен после паузы, — когда американские колонисты сбросили англичан, в Англии их многие поддерживали, к моему удивлению — даже Джеймс Босуэлл, в противоположность доктору Джонсону. Однако когда то же самое попытались сделать ирландцы — насколько мне известно, не прозвучало ни единого голоса в их защиту. Правда, Джонсон сказал о печально известном альянсе с Кевином Фицджеральдом: «Не вступайте в союз с нами, сэр. Мы с вами объединимся лишь чтобы вас ограбить». Но это было задолго до восстания.

— Меня не перестает изумлять, что Джонсон находил силы терпеть это ничтожество Босуэлла, и что это ничтожество написало такую серьезную книгу. Помню отрывок, в котором доктор злится по поводу революции в колониях и называет их «расой осужденных, которые должны быть благодарны за то, что мы их не перевешали» и еще один «Я готов любить все человечество, кроме американцев». Он их называл «сволочи, бандиты, пираты», восклицал, что «будет жечь и убивать их». Но опять–таки бесстрашная мисс Сьюард заметила: «Сэр, дела обстоят так, что мы всегда наиболее агрессивны в адрес тех, кому мы причинили зло». Может тот же принцип применяется сейчас и к ирландцам. Присоединитесь ко мне на чашу пунша?

— Думаю нет, Раффлз, хотя я очень признателен за вашу доброту. Как только мы разберем эту кучу, я пожелаю вам спокойной ночи. День выдался весьма утомительный.