Мускат

Спустя два дня Эрнста Рейзера сбила машина, когда он переходил улицу возле пляжа. Стариковское тело отбросило прямо на край мраморной скамейки и оно осталось неподвижно лежать на дороге среди носившегося по ветру мусора и опавших плодов дерева тигуа. Пачка сигарет, только что купленная у Рафаэля эль Гранде, при падении порвалась, и «Голубой Бельмонт» градом высыпался на мостовую, чтобы лечь затем тоненькими палочками, белыми, как кресты военного кладбища на атлантическом побережье Франции. Машина, сбившая Эрнста Рейзера, принадлежала главному полицейскому управлению в Пуэрта де лас Навас, и на водительском месте сидел констебль. Происшествие случилось в пять часов вечера, когда весь город замирает, а в лавках царит сонное спокойствие. Потом оказалось, что в момент столкновения и у Эрнста Рейзера, и у полицейского уровень алкоголя в крови был выше среднего. Услышав громкий удар, Рафаэль эль Гранде мгновенно поднял голову, как он это делал, когда какой-нибудь задавленный пес, попав под колеса, издавал последний предсмертный крик на пути в долину смертной тьмы. Со вздохом он понаблюдал, как вокруг безжизненного тела старика собирается небольшая толпа, и лишь затем поднял трубку и вызвал «скорую помощь». Потом он набрал номер Хенрика Брандена, который как раз в эту минуту наливал себе на веранде первую порцию рома, радуясь, что наконец наступила самая приятная часть дня.

— Смерть проезжала по дороге и мимоходом поддела Эрнста Рейзера, — сказал в трубку Рафаэль эль Гранде.

— Он живой?

— Не знаю. Но его дело кончено.

— Что это значит, старый мошенник?

— Если не умрет здесь, то умрет в больнице.

— Не говорил бы, чего не можешь знать!

— Знаю и говорю, — сказал Рафаэль эль Гранде и положил трубку.

Затем он обернулся к открытой двери, поглядел на кучку людей на улице и покачал головой.

— В этой стране есть два места, куда никому лучше не попадать, — пробурчал он себе под нос. — Это тюрьма и больница.

Клара Йоргенсен сидела на пятнистом каменном полу больницы имени Луиса Ортеги, освещенная синей лампой под потолком. В другом конце коридора стоял Хенрик Бранден, непрерывно говоривший по мобильному телефону. Как и в норвежской больнице, здесь пахло болезнью — но не было специальных кроватей, не было столиков на колесах с лекарствами и марлевыми салфетками, не было белых простыней. В больнице имени Луиса Ортеги врачи не ходили шагом, они бегали рысью, но были бессильны и не имели никаких нужных средств. Когда у человека переставала биться гладкая жилка на шее, они только вздыхали и освобождали кровать, чтобы положить на нее следующего горемыку. За дверьми душных палат сидели табором целые семьи, дожидаясь, как рыбачки на берегу, когда выйдет из комы родственник. Они устраивались тут с вязанием, с костяшками домино и проводили долгие часы, терпеливо питаясь сухим печеньем, запивая его водой из запыленных бутылок и не зная, что делать: предаваться ли горю или списать все на счет непредсказуемых поворотов, которыми так богата жизнь.

Среди мешанины звуков смятенный слух Клары Йоргенсен уловил разговор, который вел Хенрик Бранден с молодым врачом. Потом он вытащил пухлый бумажник и стал размахивать засаленными банкнотами, но толку от этого не было, потому что молодой доктор только пожимал плечами и кивал в сторону частной клиники, которая находилась через дорогу. Безнадежно пожав плечами, Хенрик Бранден захлопнул бумажник и, подойдя к скорчившейся в углу Кларе Йоргенсен, сунул ей в руку пачку денег.

— Вот на лекарства, — сказал он.

— Какие лекарства? — спросила она.

— Антибиотики. И что-нибудь болеутоляющее.

— А как насчет воды?

— Купите и воду. И какие-нибудь подгузники. Девушка почувствовала большой ком в груди, он разрастался, как набухающая от воды губка.

— Частная клиника, — только и вымолвила она.

— Это стоит пятьдесят тысяч, — оборвал он ее.

— Боливаров?

— Крон. Хенрик Бранден помотал головой: — Он уже старый.

Это было все, что он сказал.

Клара Йоргенсен отвела взгляд. Она смяла деньги в руке и запихала в карман, прежде чем выйти из помещения и встать в длинную очередь перед аптекой на другой стороне улицы.