Муслим Магомаев. Биография

Открыто противостоять военному руководству было нельзя, поэтому пришлось идти на медкомиссию. А вот там было уже другое дело, там можно было и побороться, используя совершенно не учтенный военкомом личный фактор. Ведь тот не принял во внимание, что Муслима к тому времени уже хорошо знали в Баку, а уж тем более в военных и околовоенных кругах – он же был звездой ансамбля ПВО. И среди врачей медкомиссии тоже нашлись его поклонники, которые поддерживали его в том, чтобы вместо армии идти в консерваторию и учиться дальше. Сам Магомаев потом вспоминал, что его даже немного напугали их азартные попытки найти в его здоровье серьезный изъян. Дело кончилось тем, что он сам подсказал им, где искать – в детстве он перенес тяжелое осложнение после кори, и левое ухо у него оглохло. Он даже спал из-за этого всегда на правом боку – ложился на правое ухо, и кругом наступала полная тишина.

Обрадованные члены медицинской комиссии сразу же направили его к известному отоларингологу профессору Шихлинскому, который осмотрел его и согласился, что это вполне весомый повод, чтобы не служить в армии.

–  Что посоветуете делать, профессор?

– А ничего не делать. – Он подмигнул мне лукаво. – Ведь ты команду не слышишь. Как ты будешь служить с одним ухом? Тебе скажут «направо», а ты будешь поворачиваться налево. Тебе – «шагом марш», а ты на месте стоишь. Так в армии не положено.

Говорил он с очаровательным акцентом. Написал заключение: «Слышимость неполная. Не годен».

Вместе с моими знакомыми врачами повезли мы эту профессорскую справку в военкомовский кабинет. Мамедов накинулся на них так, как будто они за эти три дня мне нарочно ухо повредили:

– Чего-то я не понимаю… Певец – и не слышит?

Я ответил:

– Оркестр громко играет – это я слышу. А команду могу и не расслышать.

В моем военном билете написано: «Невоеннообязанный в мирное время. Годен к нестроевой службе в военное время».

Вскоре Магомаеву поступило новое предложение – поехать в Чечню и поработать в Грозненской филармонии. В Баку тогда как раз приехали чеченские журналисты, собиравшие материалы о его знаменитом деде, музей которого собирались открыть в Грозном. Естественно, они захотели познакомиться с его потомками, которых считали своими земляками – чеченцами. Вообще, благодаря такой мультинациональности семьи Магомаевых, Муслима своим считали и азербайджанцы, и русские, и чеченцы, и даже татары.

Журналисты уговорили его поехать в Чечню. К тому же тут как раз Джамала перевели в Москву, и свою большую квартиру он, будучи честным человеком и идейным коммунистом, вернул государству. Поэтому в Баку Муслима в тот момент ничего особо не задерживало, и он, прихватив жену, отправился в Грозный.

Поначалу казалось, что это было верное решение – на его первый же концерт пришел полный зал, слушатели тоже считали его своим земляком, поэтому были настроены доброжелательно. Его прекрасный голос помог закрепить успех, концерты начали следовать один за другим, но… Грозный все же не настолько огромный город, чтобы это продолжалось долго. Через какое-то время филармоническая публика стала немного уставать, ведь даже самого лучшего в мире певца нельзя слушать бесконечно. Тогда Магомаев начал петь на летних концертных площадках, а потом и выезжать в ближайшие аулы.

Они с ансамблем, света белого не видя, мотались по всей Чечне, кормили клопов в продуваемых всеми ветрами облезлых гостиницах, простужались, уставали как собаки… Кстати, именно тогда он впервые попробовал спиртное – удивительно, но, дожив до девятнадцати лет, он ни разу даже рюмки не выпил. А тут его приятель-конферансье «научил» в каком-то кафе сразу тремя стаканами водки. Хорошо, что до гостиницы было недалеко идти, а то будущий любимец всего Союза мог бы запросто попасть в местный вытрезвитель.