Муслим Магомаев. Преданный Орфей

Но, как и любая другая семейная история, история Магомаева и Синявской тоже не лишены драматизма, ведь в жизни этой звездной пары были периоды непонимания, ссор и разногласий, которые могли довести до развода. Но чувства и трезвый рассудок позволили супругам остаться вместе. Когда чувства закипали, Муслим Магомаев отступал, иногда уезжал, давая жене возможность остыть и обдумать ситуацию. Первым на примирение всегда шел он, и за это Тамара была благодарна ему.

Глава 27. «Я пел 50 лет! Просто пел, как птица…»

Когда Муслим Магометович в 1998-м ушел со сцены, для многих так и осталось загадкой: почему он решился на такой шаг, отчего перестал не только выступать в сольных, но и выходить в сборных концертах? Что послужило причиной?

Его супруга дала свой ответ:

— Устал. Муслим пел с 14 лет, причем по-настоящему, и к этому возрасту уже напелся. Хоть голос и звучал отлично — последнюю песню «Прощай, Баку!» он написал уже совсем больным и записывал себя сам.

А сам он, давным-давно, когда только появился на солидной эстраде и обрел известность, давая интервью одному из толстых популярных журналов, сказал (как отрезал), что каждый уважающий себя певец должен знать свой срок, и что сам он уйдет с первой «качкой» в голосе. Муслиму было тогда чуть за 20.

— По природе я домосед, не люблю общения ради общения. Поэтому практически не посещаю теперешних «тусовок», всех этих приемов-банкетов, где собирается много народу. Считаю, сейчас не мое время. И очень удивляюсь своим ровесникам, которые «тусуются» с молодежью. Я даже слово этого не люблю — «тусовка».

Со сцены я ушел. Ушел незаметно, без громких заявлений. Не хочу, чтобы люди начали замечать… постепенный уход сцены от меня! Сцена — одушевленный организм, который любит и вдохновляет таланты и терпеть не может бездарностей, людей случайных, которых она со временем все равно сталкивает со своих подмостков. Поэтому артист должен очень уважать сцену и не пользоваться ее терпением. Прекрасный певец Пласидо Доминго в своей книге написал, что надо уйти, не дожидаясь, когда буду говорить: «Как, он еще поет? Да он же сам себя не уважает».

И вот теперь не хочу становиться пародией на самого себя. Хочу, чтобы люди запомнили меня, в общем, неплохо выглядевшего и поющего… Лучше, если ко мне будут обращаться с вопросом, почему я ушел со сцены, а не говорить: «Да сколько же он еще можно петь?!» Не хочу доказывать кому-то, что я могу долго петь — зачем? Своим пением надо доставлять удовольствие людям, а не доказывать что-то. Ведь каждому голосу, каждому таланту Господь отпустил определенное время. Зачем перешагивать в другой век? Сейчас все другое — манера пения, музыка, люди стали другими, мир стал другим. Конечно, приятно, что люди тебя узнают, даже когда едешь в машине, оборачиваются, смотрят на тебя. Приятно, когда сетуют на то, что я, дескать, рано ушел. Но лучше уйти, пока узнают, пока говорят, что они опечалены моим отсутствием на эстраде.

Уйдя на покой, король оперы и эстрады стал отшельником, практически ни с кем не встречался, не созванивался, не переписывался. Настойчивые журналисты не раз предпринимали попытки связаться с кумиром миллионов, и если это удавалось, то считалось редкостной удачей. И каждый раз при такой возникшей возможности задавался один и тот же вопрос: почему?