Мусорные хроники

Это прозвучало так лицемерно, что захотелось уколоть его посильнее.

— И ограбить заодно?

— Константин, неужели эти кучи для вас так много значили?

— Видимо, для вас они были куда важнее.

— Всё для исследований. Топливо и многие детали найти сложнее с каждым днём, а у Зафара никогда не разбирали мусор особенно досконально.

— Может, у вас даже есть идеи, как гигаватт выработать?

— А, так вы всё же прочитали записи? Очень хорошо. И что же вы скажете о моём решении?

— Вы о том, как поступили с техниками из экспедиции? Как сделали их невольниками и заставили работать на себя? Если есть результаты, то можно подумать.

— Но результаты, увы, мизерные.

— Тогда я вообще не понимаю, зачем поступать так сурово. Не представляю, что могло вас на это толкнуть. Какие такие исследования они проводили, что вы назвали их бесполезными?

— В нашем положении любые отклонения можно было назвать бесполезными. Как бы вы поступили, если бы каждый ваш приказ воспринимался по-своему? Вы бы им сказали: «Отремонтируйте компьютер», а они через неделю пришли бы и сказали: «Мы сделали цветной принтер из чёрно-белого».

— Прям настолько по-своему? — не поверил я.

— Не совсем, конечно. Но по сути, всё было именно так. Вместо потокового накопителя они настраивали квантовый процессор, вместо определителя межмировой материи чинили генератор помех. Как с ними общаться, если у них на двоих три мнения, и какое из них правильное, сами не могут решить.

— Может, они брались за то, что казалось им важнее, — пожал я плечами.

— Я решаю, что важнее. Я присутствовал при создании первого прототипа, видел первый холостой запуск и опыты на животных. Я принимал участие в создании этого оборудования и лучше кого бы то ни было знаю, с чего надо начинать. Если бы я мог сделать сам то, что требую, уж поверьте, я бы не стал ни с кем нянчиться, — Николай Алексеевич разошёлся не на шутку, отбросил в сторону карандаш и раз за разом бил себя в грудь на каждом слове «я».

— Ладно, ладно, я понял, что вы здесь босс, — примирительно произнёс я, невольно выставив руки вперёд. — И что, вы до сих пор держите их под арестом?

— Теперь уже это их привычная жизнь. Зачем менять то, что и так устраивает?

Я был совершенно не согласен с ним, но открыто об этом говорить не хотел. Если я здесь надолго, то лучше оставить хорошие отношения хоть с одним соседом. Но от язвительного замечания я отказаться не мог:

— Действительно. Если вас всё устраивает, зачем это менять?

— Думайте, что хотите. Знал я, что плохая идея давать вам правду. Вы не способны её понять.

— Скажите лучше, что с гигаваттом делать? Должны же у вас быть намётки.

— Есть, конечно, но чувствую, вы опять ничего не поймёте, — проворчал Николай Алексеевич. — По моим предположениям, энергию для Тишины генерирует сам Главный.

— Сам? Вот этот вот вихрь? Как, интересно?

— Статическое электричество. Вы заметили, как часто в нём сверкали молнии? По моим подсчётам, мощность его достаточно велика, чтобы хватило на переход всех землян, но… — Николай Алексеевич замолчал на полуслове, явно собираясь произвести на меня впечатление.

Вот только мне уже стало настолько любопытно, что никаких пауз вытерпеть мочи не было.

— Что?

— Судя по размерам города, он вряд ли использует и четверть той мощности, на которую способен Главный. Значит, избыток куда-то расходуется.

— И вы за двенадцать лет не поняли, куда она идёт?

— А как вы себе это представляете? Схемы энергосистемы у нас нет, а сказать открыто никто не хочет.

— Короче говоря, и тут тоже затык.

— Увы, но это так. Было бы иначе, мы бы давно уже вернулись. Придётся вам смириться.

— Легко вам говорить. По крайней мере, вы сами сюда пришли. А меня никто не спрашивал.

Николай Алексеевич развёл руками и просто ответил:

— Попытайтесь начать новую жизнь. Иногда это бывает очень увлекательным занятием.

Я хмыкнул и сухо попрощался. В последнее время это случалось редко, но у меня больше не оставалось вопросов, на которые можно получить ответ. Я мог спрашивать и спрашивать, но толку от этого было мало. Всё равно знал, что услышу.

Хотя была вещь, без которой не обойтись. Я вспомнил о ней уже когда взялся за край плёнки и повернулся.

— У вас не найдётся машины до Чарки?

— Да, конечно.

Глава 23

Я вернулся в Чарку совершенно разбитый, не ощутив вкуса нормальной пищи поел и завалился спать. Даже с горбуном толком не поговорил, хотя он засыпал меня вопросами и всю дорогу до спальни следовал за мной по пятам. Прошёл бы и в комнату, но я захлопнул дверь прямо перед его носом.

— Ну и пожалуйста, — пробубнил он. — Говорил я, не надобно супротив Главного идти. Ой, говорил.

Я ещё полежал в темноте, прежде чем уснуть. Уставился перед собой бессмысленным взглядом, а сознание отпустил в вольное плавание. И оно, как ни странно, тут же направилось в вязкую липкую черноту, смердящую протухшими желаниями и гнилью несбывшихся надежд.