Мусорный прибой

– Я понимаю. Я все знаю. С твоей сестрой уже ничего не изменишь. А вот у тебя есть шанс сделать так, чтобы больше ничью сестру или ребенка не постигла такая же участь. Если ты сможешь сделать это, будешь ли ты наконец чувствовать себя свободным?

Ли Вэнь глядел на Мими сквозь слезы, не отрываясь.

– Иди найди меха. Он сторожит ответ на твой вопрос, – сказала Мими. – Теперь ты можешь управлять им сам, напрямую.

Кайцзун смотрел, как Мими что-то тихо бормочет в пустоту. Хотя он не видел то, что она видит, и не слышал то, что она слышит, по обрывкам ее фраз он понял, что происходит. Его охватили смешанные чувства. Сложно сказать, следует ли ему радоваться этому намеку на примирение или печалиться тому, что это случилось так поздно и за него пришлось заплатить большую цену.

Он видел, как Ли Вэнь расслабился и заплакал, потом увидел, как Мими тихо молится, подобно Деве Марии, а затем надевает на Ли Вэня очки дополненной реальности. Смотрел, как отражается изображение с очков на лице Ли Вэня. Оно постепенно напрягалось, будто он увидел горгону Медузу и обращался в камень.

Мими снова что-то зашептала на ухо Ли Вэню. Тот встал и бросился к двери, выбегая под дождь.

– Что он видел? – спросил Кайцзун. – Что его так взбесило?

Мими, с лица которой немного спала бледность, посмотрела на Кайцзуна и слегка провела пальцами по его правому глазу. Он инстинктивно закрыл глаз и наслаждался мягким любящим прикосновением.

– Увидишь, – тихо сказала Мими. – Лучшим из глаз.

В правом глазу Кайцзуна вспыхнул резкий белый свет, тут же распавшийся на цветную радугу. Цвета были очень сочными и яркими, таких Кайцзун никогда в жизни не видел. Казалось, они исходят откуда-то из бесконечности, ровно по центру его поля зрения. У него закружилась голова, будто от полета с огромной скоростью. В следующее мгновение лучи остановились и сменили направление движения, собираясь в центре и образуя конус света, острие которого было направлено прямо в его глаз и словно должно было пронзить его зрачок, так, что бесконечность оказалась бы внутри его черепа.

Мир внутри глаза Кайцзуна расширялся с невероятной скоростью. Все удалялось на миллионы световых лет. Его сознание собралось в крохотную точку межзвездной пыли, дрейфующую в безграничном пространстве-времени. Он ощутил величие картины, такое, какого не ощущал никогда в жизни. Оно было столь священным и утонченным, в нем не было ни намека на страх или подавление; будто он вернулся к некоему источнику тепла, в утробу, предшествующую всем эпохам, в точку рождения Вселенной. К божеству, которому он никогда не поклонялся.

Он хотел заплакать, но не мог. Вся его кожа будто освободилась от контроля вегетативной нервной системы и дрожала не переставая.

Конус света распался, цветные лучи превратились в точки, которые, будто песок или туман, коснулись его искусственной сетчатки и породили в ней миллиарды крохотных радужных волн. Световые точки не останавливались. Они миновали его зрительные нервы и попытались пронзить кору его мозга. Кайцзун ощутил уколы легкой боли, будто при семяизвержении, сопровождающиеся чувством удовольствия. Ему подсознательно хотелось прикрыть глаз рукой, чтобы избавиться от чувства стыда, продукта человеческой цивилизации.

– Что ты видишь? – спросила Мими, улыбаясь и нерешительно держа его за руку.

– Я вижу…

Он тяжело дышал.

– Это как…

Он с трудом пытался найти слова, но оставил тщетные попытки. Посмотрел на Мими опухшими от слез глазами.

– Думаю, я понял.

Был активирован установленный в «Циклопе VII» модуль беспроводной связи. Он присоединился к Сети, в которой находились «мусорные люди».

– Привет, привет!

Голоса будто звучали в его ушах и мозгу одновременно, далеко и близко. Как будто чувствительность его зрительной коры резко повысилась, породив эффект синестезии.

– Теперь ты один из нас.

Кайцзун увидел Кремниевый Остров, сотрясаемый ударами тайфуна, совершенно незнакомое ему зрелище: улицы превратились в зигзагообразные каналы, по которым неслись потоки воды; плыли машины, подобно маленьким лодкам, кружась в воде и врезаясь друг в друга, несомые мощным течением; черные крыши домов торчали над водой, будто рифы в море, медленно рассыпаясь и уходя в воду; деревья, которые не повалило, – было видно лишь их кроны, а на ветках сидели нагие дети, крепко держась за них; их глаза блестели от страха, будто у тропических летучих мышей; от ураганного ветра, казалось, дрожал весь мир; вспышки аварийного освещения выхватывали из темноты несущийся в воздухе, подобно перепуганным птицам, разнообразный мусор.

Все это сопровождалось звуками пения, будто пел хор мальчиков. В темноте ночи этот жалобный звук походил на царапанье тупым ножом по нервам. Кайцзун понимал, что это слуховая галлюцинация.

Он увидел, как за одну из веток схватилась рука, останавливая несомый течением плот; протянулись другие руки, снимая детей с веток, спасая их.

В хоре появились теплые ноты.