Мусорщик

При этом Павел Сергеевич еще и деньги «зарабатывал». Опять же — Настя подтолкнула и научила. Слово «коррупция» тогда еще не употребляли, а вот коррупционеры уже были. И цеховики были, и деловые директора трестов, и завмаги, и прочие уважаемые люди. Павел Сергеич дорос до полковника, стал первым заместителем начальника ГУВД Ленинграда… И квартира была, и машина. Чего вроде бы еще хотеть? Вроде бы нечего… Да вот стал Паша выпивать. Виновата в этом была Настя. Хотя, разумеется, она никогда бы в этом не созналась. Но именно она переделала Пашу под заданную «модель». Тихорецкий был изрядный прохвост, однако видел тот край, через который нормальный мент не может перешагнуть. Для Насти этого края не существовало… Она переделывала мужа, ломала его и — сломала. Как всегда, она победила. Но результат этой победы ударил по ней же. Сумма побед оказалась поражением.

В 90-м году она поняла, что Тихорецкий ей не нужен, что ей нужна своя собственная жизнь — жизнь свободной львицы. Для свободы требовались в первую очередь деньги. Много. Сразу. Свои.

Только таким образом можно начать новую жизнь, избавиться от опостылевшего Павла Сергеевича, плюнуть на надоевшую судейскую службу… Настя стала обдумывать положение. Умная и наблюдательная, с большим опытом работы в суде (о, этот опыт! Нигде так не познается изнанка жизни, как в зале судебного заседания), она перебрала десятки вариантов. Расхожая фраза «Деньги валяются под ногами» при близком рассмотрении оказалась не более чем афоризмом. Сколь-нибудь честно заработать было совершенно невозможно. По крайней мере, сразу и много. И безопасно.

А время бежало стремительно, уже вовсю сколачивались капиталы, отмывались денежки, и надо было спешить. Кто на поезд опоздал, тот на нем не уехал… Настя не спешила! Она всегда все делала обдуманно.

Схема действий реально сложилась в голове к середине 91-го года.

Девяносто первый! Что мы помним о нем? Вильнюс и Рига… «Взгляд» и «Буря в пустыне»… Очереди за хлебом и «гуманитарные» армейские пайки из Бундесвера… Карточная система. Бартер и кукла Барби… Начало югославской мясорубки… Передача Бакатиным американскому послу схемы прослушивания посольства… Свиная рожа Гайдара с шоковой дубиной… ежик на голове Павлова с обменом «полтинников» и «стох»… Регистрация первых безработных… Пиджак Собчака и оскал Джохара на скале ичкерийской…

Ах, девяносто первый! Год торжества мародеров… «Лебединое озеро» и Ельцин на танке… Шелест шин первых «шестисотых». «Поиск „золота партии“»… Сдернутый с постамента памятник Феликсу… Аресты придурков из ГКЧП. Ложь! Ложь! Ложь! И — под конец — резиденция «Вискули» в Беловежской пуще. ЕБН выхватывает у Меченого ядерную авоську. Ссыт кипятком от счастья, домой несет — дочурке показать. Вот уж к Новому-то году подарочек!… СНГ, понимаешь… А Шохин с Рыжим в это время… А Геня Дукалис?… Тьфу, блин — Бурбулис!

Впрочем, Анастасию Михайловну Тихорецкую все это очень мало трогало. Все «поскольку — постольку»… К августу 91-го Настя полностью разработала свою комбинацию. Да и исполнитель нашелся — Александр Зверев. Мент. Влюбленный мент. …Что ж, тогда она сумела использовать ситуацию на сто процентов! И нынче, в августе девяносто седьмого, она снова сумела использовать ситуацию на сто процентов.

Так, по крайней мере, казалось Анастасии Михайловне до того момента, когда «в один прекрасный день» влюбленный мент не позвонил ей на трубу.

Ярко светило солнце, над раскаленным асфальтом струился горячий воздух, но в салоне «мерседеса» было прохладно — бортовой компьютер, управляющий климатом, строго держал заданную температуру. Бизнесвумен Тихорецкая ехала в свой офис. Из магнитолы мажорно звучала музыка Кальмана. Настя насвистывала… Ах, чардаш!

Она и понятия не имела, что из Москвы в помощь «безработному частному извозчику» уже летят трое бывших офицеров контрразведки. Что им уже известны Ф.И.О.: Тихорецкая Анастасия Михайловна… «Устала я, — думала она. — Нужно съездить отдохнуть. Плюнуть на все — и к морю. Вон уже и морщинки возле глаз. И не заснуть без „элениума“… К морю, к морю! В Ниццу, на Лазурный Берег… Не видеть этих совковых рож, не слышать разговоров: а сколько еще протянет „всенародно избранный пациент“? К черту все! Я победила!» И тогда зазвонил телефон. И в трубке раздался голос Зверева… Голос бывшего влюбленного мента.

— Беспокоишься про остаток в восемьдесят тысяч? — почти весело спросила она, когда Сашка предложил срочно встретиться и поговорить. — Не беспокойся, капитан, отдам со дня на день.

— Нет, нисколько об этом не беспокоюсь…

— Тогда что у тебя за срочность? Зверев сказал. Он сказал всего одну фразу. Но все стало понятно. Призрак победы растаял.

* * *

— Что это за человек? — спросила Настя, когда Зверев и Обнорский вошли в ее кабинет.

После Сашкиного звонка на трубу прошло около получаса, и Настя немного пришла в себя. Она плохо помнила, как доехала до офиса… В голове звучал чертов чардаш и голос Зверева: «Хочу спросить: в ресторане „Текила“ ты встречалась со стрелком или с посредником?» — Что это за человек? Кого ты привел?