Мусорщик

— М-да, — задумчиво сказал Обнорский. — Я, вообще-то, не за деньги работал, Саша. Но возьму. Сам понимаешь: расходов масса. С источниками приходится расплачиваться… и прочее. Сколько здесь?

— Штука.

— О'кей. — Обнорский, не глядя, сунул конверт в карман.

* * *

Опыта работы по заказным у Зверева, сказать по правде, не было. В пору его службы в розыске заказные убийства тоже, конечно, случались, но в достаточной степени редко. Да и характер их был иной: жена «заказала» мужа-алкоголика, который достал по жизни… Замдиректора треста заказал своего шефа, чтобы занять его место… Все, в общем-то, понятно. А подавляющее большинство убийств составляла бытовуха. Причиной была элементарная пьянка, оружием — кулаки, ноги, кухонные ножи, сковородки и прочие случайные предметы. Корысти за всем этим кровопролитием, как правило, не было никакой. Если, конечно, не считать корыстным мотивом стакан портвейна, из-за которого однажды сын убил папаню… Следов убийцы не прятали, а иногда и вспомнить не могли: что же, собственно, произошло? Почему это Люська (Васька, Петька) лежит в кухне с проломленной головой? (Варианты: в гараже со стамеской в брюхе, в прихожей в луже крови.) …Опыта работы по заказным не было, но Зверев считал, что если удастся зацепить след, то… Как знать? Впрочем, он ничего не загадывал наперед.

Валентина Васильевича Костылева он «отловил» не сразу. Хотя в пятьдесят шесть лет Костылев был уже пенсионером (работал на вредном производстве), дома он не сидел. Поговорить удалось только на следующий день.

— Да вот же, блин немазаный, — говорил, рыгая пивом, пенсионер. — Меня уж три раза об этом спрашивали. И милиция, и чекисты и, понимаешь, прокуратура… Сколько же можно-то?

— Я журналист, Валентин Васильевич, — скромно сказал Зверев.

— А-а! Вот из-за вас, блядей, вся демократия вокруг… Жид?

— Русский. Я у Серегина работаю, в Агентстве журналистских расследований, — Сашка продемонстрировал новенькие корочки.

— Ну ладно… Я статейки-то Серегина читал. Ничего… толково. Ну, чего тебе?

И Зверев начал задавать вопросы. …Содержать свою машину на одну пенсию Костылеву стало тяжело. И он дал в «Рекламу-шанс» объявление о продаже… припоздал, конечно. По весне-то цены выше. «А машинка — куколка, игрушечка. Ухоженная, пробегу всего двадцать семь тысяч… Ну, короче, дал объявление, пошли звонки. Но все чего-то покупатель прижимистый, за рупь с полтиной хочет новую, считай, тачку взять… Ну это хрен! Ищите дураков в другом месте. Я так решил: дешевле, чем за две тыщи, не отдам. А в воскресенье, 17-го числа, аккурат этот Паша позвонил. Приезжай, говорю, смотри, щупай. Он быстро приехал, особо ничего и не смотрел. Пустил движок, послушал и сразу говорит: беру. И отмусоливает баксы. Пиши, говорит, Валентин Василич, доверенность… Я ему: — А разве так можно?… Можно, говорит, я ее прямо щас и заберу. А потом оформим чин-чинарем. Сегодня-то, мол, воскресенье, и дело к вечеру. Уже и конторы все нотариальные закрыты. Пиши, говорит, доверенность от руки, теперь так можно… Я, правда, засомневался: не жулик ли? Может, думаю, у него доллары фальшивые. А он смеется: поехали в валютник, проверим. Проверили. Все чин-чинарем, настоящие доллары. Ну, все. Взял он ключи, документы и уехал, как участник коммунистического субботника… Чего тебе еще надо?» Звереву было много чего надо. И он начал задавать вопросы. Выяснилось, что обалдевший от пачки долларов пенсионер ничего толком не запомнил. Фамилия Паши была то ли Голев, то ли Гулев. Отчество? Вроде Петрович. Номера или хотя бы серии паспорта он тоже не мог вспомнить. Да и самого паспорта в руках не держал. Паша просто продиктовал ему свои паспортные данные… Это, в общем-то, Зверева нисколько не огорчило: наверняка паспортные данные — липа. Описание внешности Паши тоже страдало приблизительностью: «Твоего примерно роста и твоего примерно возраста. Волосы темные. Глаза как глаза. И уши, соответственно, как уши. Джинсовая куртка и штаны. Черная рубашка. Обувь?… А хрен ее знает!… Шрамов, наколок, дефектов речи нет. А мне что — детей с ним крестить, чтобы я его разглядывал?» Косвенно, конечно, рассказ Костылева подтверждал, что Паша причастен к «делу Малевича». Но что с этого? Да ничего! В этом и так нет особых сомнений.

Но Зверев не унимался:

— А в какое время вам звонил Паша?

— Да уж к вечеру дело было… часов семь.

— Поточнее не вспомните?

— Нет, не скажу…

— А откуда он звонил, Валентин Василич?

— А я почем знаю? У меня этого… как его… АОНа… нету.

— Я понимаю. Но все-таки: ваше личное ощущение? Из дома? Из уличного автомата? Из автомобиля? Может быть, вы слышали в трубке какие-то посторонние звуки? — настаивал Сашка. И вот тут-то птичка Удача задела его своим крылом.

— Из кабака он звонил, — сказал Костылев. — Бля буду, из кабака.

— Почему вы так думаете? — насторожился Зверев.

— А музыка там играла.

— Но ведь музыка-то может быть и из радио, и из телевизора…

— Э-э, брат! Там живьем играли… Даже аплодисменты маленько слыхал… Нет, там живьем играли.

Так, подумал Зверев, уже теплее… А вдруг?

— Вы уверены? — спросил он осторожно.