Муссолини и его время

Одним из первых распоряжений Муссолини в качестве министра иностранных дел был перевод министерства из прежнего здание в новое, единственным преимуществом которого был балкон с видом на городскую площадь. Оттуда он будет с нескрываемым удовольствием разъяснять римской толпе внешнюю политику страны – пожалуй, самая интересная для него тема. И это неудивительно – итальянцы издавна славились своим дипломатическим искусством, отчасти компенсирующим государствам Апеннинского полуострова их военную слабость. Коварство итальянских правителей, с младых ногтей учившихся ориентироваться в хитросплетениях политических интриг, было хорошо известно в мире. Дипломат, мыслитель, философ и политический деятель эпохи Возрождения Никколо Макиавелли вызвал в свое время настоящий переполох своей книгой «Государь» – в основу текста были положены принципы итальянской политики того периода. Если на родине автора его труд не вызвал особого резонанса (именно в силу своей «очевидности»), то в остальной Европе, малоискушенной в этой области, она произвела эффект разорвавшейся бомбы. Спустя 200 лет после опубликования интерес к «Государю» не ослабел. Король Пруссии Фридрих II Великий, и сам не чуждый макиавеллизма во внешней политике, счел необходимым написать собственную книгу, в которой попытался «уничтожить, вооружившись разумом и справедливостью» заложенные в труде выдающегося флорентийца принципы. Время показало, что король-философ не слишком преуспел в своей попытке и Макиавелли по-прежнему актуален.

Перед какими же вызовами на международной арене стояла Италия первых лет «фашистской эры»? Общая ситуация выглядела вроде бы неплохо: несмотря на не слишком удачный для Италии исход мирных переговоров, она, бесспорно, была среди победителей в Мировой войне. Давние дружеские связи с Великобританией, несколько расстроенные из-за презрительного отношения английских дипломатов к «итальянскому шантажу» в Версале, все же продолжали оставаться основой европейской политики Рима, а Лондон, в свою очередь, рассматривал тогда Италию в качестве определенного противовеса нарождающейся французской гегемонии в Европе.

Австро-Венгерской империи более не существовало, и Вена, столетиями вершившая судьбы итальянских государств, отныне, обезоруженная победителями, была беспомощна. Более того, логика политической борьбы подталкивала руководителей Австрии к союзу с Италией, но уже в качестве младшего партнера – прежде о таком раскладе сил между Веной и Римом итальянцы и не мечтали.

Погибло и Османское государство, что открывало перед итальянской политикой новые возможности на Балканах и Средиземноморье. У Италии появились и новые потенциальные союзники – католическая Польша и «латинская сестра по крови» Румыния.

Обнаружились, однако, и новые соперники. Сербы, получившие за стойко перенесенные ими в войну тяготы собственную «мини-империю» в виде Королевства Югославии (в нее, кроме Сербии, вошли земли Хорватии, Словении, Боснии и Герцеговины, Далмации и Черногории), претендовали теперь на роль главного балканского государства, опираясь в этом на французскую поддержку. Греки, «по-дружески» оккупированные войсками Антанты в минувшую войну, также получили в награду от победивших союзников ряд новых территорий, обещанных когда-то итальянцам для «стимуляции» их боевого духа и скорейшего объявления войны Вене.

Не были разрешены франко-итальянские противоречия в африканских колониях и в Европе. Не забыл Муссолини и о нереализованных британских колониальных посулах в Африке. Кроме того, фашистская Италия продолжала находиться во враждебных отношениях с поверженной Германией – итальянский воинский контингент даже отправился на Рейн в составе оккупационных союзных войск.

Как и во многом другом, до прихода к власти у фашистов не было детальной внешнеполитической программы, но имелся вполне определенный «настрой». Прежняя Италия, с ее «дипломатией крохоборов», должна была стать достоянием прошлого. Фашистская Италия претендовала на гораздо большее, нежели жалкие клочки Балкан или несколько сотен километров африканских пустынь. Дух борьбы и насилия, культивируемый в «движении», неизбежно должен был отразиться на внешнеполитических ориентирах фашизма – так оно и произошло. В скором будущем, считали Муссолини и его партийные соратники, Италия неизбежно будет вести борьбу за первенство в Средиземном море, на Балканах и в Африке. А пока – что ж, во внешней политике фашистский лидер демонстрирует тот же прагматизм и оппортунистический подход, что и в экономических вопросах.