Муссолини и его время

Семья же Муссолини в это время направлялась в небольшой городок Монца – дорога в Милан уже считалась небезопасной, и дуче распорядился, чтобы его жену и детей разместили в тамошней королевской резиденции, откуда они смогли бы выехать в Швейцарию. Теперь он признавал, что и сам готов в трудную минуту прибегнуть к такой возможности. Когда капитан Отто Кизнатт, отвечавший перед Берлином за охрану диктатора, попытался убедить его перебраться в Мерано, поближе к немецкому посольству, Муссолини сказал, что военная обстановка может вынудить его укрыться в Швейцарии. Дуче не знал, что эсэсовцы получили приказ воспрепятствовать такому развитию событий, не останавливаясь даже перед применением оружия.

Утром 25 апреля, когда антифашистский «Комитет национального освобождения» официально объявил о начале восстания в Северной Италии, Муссолини обратился к собравшейся у префектуры толпе. Даже в этот момент он не изменил себе – привычно прижав руки к бедрам, дуче говорил в своей прежней манере, торжественно пообещав сражаться в Альпах «до последнего патрона».

К несчастью для дуче, подавляющая часть из сбежавшихся поглазеть на него солдат Республиканской армии и миланцев меньше всего хотела отправляться в Вальтеллину. У Муссолини, еще совсем недавно считавшего себя руководителем значительной части Италии, теперь под рукой было не более сотни чернорубашечников и солдат без тяжелого вооружения. Они мало походили на армию, способную месяцами сражаться в альпийских горах. Дуче оставалось лишь надеяться, что покинувший город Паволини сдержит обещание и приведет с собой тысячи бойцов.

А настроение дуче продолжало быстро меняться. Позабыв о том, что еще несколько часов назад призывал всех отправляться в Альпы, он внезапно сообщил обескураженным соратникам, что собирается попросить кардинала Шустера организовать ему встречу с представителями партизан. Из этой идеи не вышло ничего хорошего – слишком несвободны были стороны в своих решениях, слишком много крови было уже пролито. Гражданские войны редко заканчиваются компромиссами, но упавший духом Муссолини решился еще раз попробовать договориться со своими политическими противниками.

Встреча между диктатором Социальной республики и руководителями антифашистского подполья состоялась во второй половине дня в миланской резиденции Шустера. Войдя в комнату, где его уже ждали комитетчики, Муссолини сумел одержать небольшую моральную победу – никто из собравшихся не отказался пожать руку дуче фашизма. Однако предложение заключить нечто вроде частного перемирия, в ходе которого вооруженные силы и администрация Социальной республики добровольно прекратили бы свое существование, а сам дуче вместе с верными ему людьми ушел бы в горы сражаться с англо-американцами, было сходу отвергнуто генералом Рафаэле Кадорна. Глава «Комитета национального освобождения» был сыном маршала Луиджи Кадорна, итальянского главнокомандующего в Первую мировую войну, и племянником Рафаэле Кадорна – генерала, взявшего в 1870 году Рим.

Отпрыск знаменитой семьи был безжалостен к сидящим напротив него фашистам – его не смягчило даже присутствие маршала Грациани. Никаких переговоров о перемирии не будет, заявил генерал, разговор может вестись лишь о полной капитуляции. Участвовавшие в гражданской войне фашисты не получат никаких гарантий безопасности, напротив – их будут судить за совершенные против нации преступления.

В этот момент Грациани испугался, что морально надломленный дуче согласится сдаться без каких-либо обязательств со стороны партизан, и энергично вмешался в разговор, напомнив всем о Германии, без участия которой никакие сепаратные договоренности невозможны. На это комитетчики не без удовольствия ответили, что немцы уже давно ведут тайные переговоры с союзниками и уже пообещали «не вмешиваться» в гражданскую войну в Италии. Присутствовавший на встрече кардинал подтвердил эти слова, заявив о личном участии в организации этого соглашения. Сомнений больше не осталось, и, закричав о предательстве, Муссолини прервал переговоры. Дуче заявил, что ему нужно осмыслить полученную информацию и, с трудом получив у своих противников час на размышления, покинул здание вместе с остальными фашистами.

Это окончательно погубило и без того крайне малые шансы на мирный исход. В то время как в префектуре Муссолини осаждали растерявшиеся соратники, сообщавшие о начавшемся в городе восстании, оставшиеся у Шустера представители итальянского Сопротивления оказались под сильным давлением коммунистов, требовавших начать открытые боевые действия и захватить дуче. К вечеру 25 апреля патрули Республиканской армии уже полностью исчезли с улиц города, а ситуация в префектуре приобретала трагикомические черты – по коридорам носились люди, во двор въезжали и выезжали автомобили, и вся эта суета имела ярко выраженный панический характер.