Муссолини: ненаписанный дневник. От первого дня до последнего (29 июля 1883 года – 28 апреля 1945 года)

Одни видели в Муссолини артиста, другие – притворщика, актера, беспрестанно меняющего роль в зависимости от ситуации. Официальные пропагандисты, конечно, отрицали всё это, поскольку здесь просматривались намёки на шарлатанство или, по крайней мере, лицемерие; тем не менее это был один из аспектов, в котором многие видели разгадку его личности. Один разочарованный последователь дуче с горечью признавался впоследствии, что в действительности Муссолини оказался ближе к самозванцу восемнадцатого века Калиостро, нежели к Гарибальди. Драматург Пиранделло, Чезаре Росси также описывали его как человека, обладавшего «удивительной способностью играть одну за другой совершенно разные и противоречивые роли… Сегодня он говорит, что это белое, а завтра – что это черное». Росси приводил примеры того, как быстро Муссолини переходил от цинизма к идеализму, от импульсивности к осторожности, от великодушия к жестокости, от решительности к колебаниям, от сдержанности к непреклонности. Похоже было, будто он сам не знал себя и находился во власти своих притворных перевоплощений[230]. В беседе с Кларой Петаччи 20 ноября 1937 года сам Муссолини сказал: «Вначале я хотел быть Наполеоном, теперь хочу быть Цезарем и это не предел. Пройдет время – я стану Нероном». «Театральность не была его второй натурой, она была его сутью»[231], – указывает Д.М. Смит, английский исследователь его биографии.

Он играл всю жизнь, его амплуа было широким: ярый революционер и упрямый консерватор, великий дуче и свойский «рубаха-парень», необузданный любовник и благочестивый семьянин. Как человек эмоциональный, он остро переживал свои взлеты и падения, полосы отчаяния и триумфа. Его настроение часто менялось, а импульсивность приводила к поступкам, нередко удивлявшим даже хорошо знавших его людей. В 1920-е годы Муссолини глубоко уверовал в свою мессианскую роль: пули при покушениях летели мимо, противники отступали, многие начинания удавались. И ему казалось, что так будет всегда, что именно он приведет Италию к светлому и великому будущему.

Но за позой, притворством, бравадой просматривается другой Муссолини. По словам его жены, Ракеле, «он лишь казался львом, а на самом деле был несчастным малым». Альфред Адлер, психиатр, был уверен, что у Муссолини, должно быть, ещё с раннего детства осталось резко выраженное свойство неадаптивности и неадекватности. «Он рос непослушным ребёнком и его выгнали из двух школ за драки с одноклассниками, в которых он применял нож. Несмотря на это, он был способным учеником и всегда неплохо учился. В 18-летнем возрасте он уже работал школьным учителем… Ученики считали его тираном и дали ему прозвище “псих”. Вскоре, однако, контракт с ним был разорван, и он был с позором изгнан из школы. Причиной этого было развратное поведение Муссолини… Ещё работая учителем в альпийской деревушке, Муссолини заболел сифилисом… Он так расстроился, что даже хотел застрелиться… Муссолини так и не смог избавиться от этой болезни до конца своей жизни»[232].

Кроме этого, становление его характера проходило в агрессивной среде, которую он сам готовил. Скандалист, драчун, Бенито Муссолини с юности усвоил правило: инстинктивное физическое насилие есть его метод добиваться желаемого. За семь месяцев, проведённых в Австрии, Муссолини не раз попадал в тюрьму и был пять раз признан виновным в различных проступках. А были ещё десятки арестов и приводов в полицию, связанные не только с его политической деятельностью. Он казался эгоистичным, неуклюжим и ошеломляюще грубым; разговаривая с людьми, никогда не смотрел им в глаза. Его обвиняли в лицемерии, преступных наклонностях и даже признаках паранойи.

В жизни Муссолини никогда не было настоящей любви, как не было друзей и «своего круга». Пожалуй, он и не ощущал острой необходимости во всём этом. Муссолини изменил социалистам, став фашистом. Он стал главой правительства, но никогда не был принят как «свой», равный среди аристократии, генералитета и финансовых воротил. Ему угождали, льстили, его боялись, но на одну доску с собой не ставили, видели в нём слугу, но не хозяина. Среди соратников по фашистской партии (ИФП, затем РФП) Муссолини пользовался непререкаемым авторитетом, но держался от них на расстоянии, отделяющем лидера от рядового члена. Он постоянно ощущал себя одиноким, но одиночество его не тяготило: оно было осью, вокруг которой вращалась вся остальная жизнь.