Муссон

Им потребовалось четыре дня быстрой езды; они каждый час меняли лошадей, ни разу не останавливались с рассвета до темноты и наконец догнали арабскую колонну.

Том все время ехал рядом с Ясмини, и они разговаривали, пока в горле не пересыхало от пыли и жары. Она рассказывала обо всем, что происходило с Дорианом с их встречи в зенане и до его ареста Абубакером несколько дней назад. Иногда ее рассказ был связным и плавным, полным веселья и воодушевления, и тогда Том смеялся, в другое время он готов был заплакать. Она нарисовала ему, каким мужчиной стал Дориан, и внушила Тому гордость за брата.

Она рассказала об их с Дорианом любви и завоевала любовь и уважение Тома. Он был очарован ее живостью и солнечным характером.

— Значит, теперь ты моя младшая сестра, — ласково улыбнулся он.

— Мне это нравится, эфенди. — Она улыбнулась в ответ. — Я рада.

— Если я твой брат, зови меня Томом.

Когда Ясмини напомнила ему о бое в проходе и о том, как он ранил брата и едва не заколол ее, Тома охватили угрызения совести.

— Он не показал мне лицо! Откуда мне было знать?

— Он понимает, Том. Он тебя по-прежнему любит.

— Я мог убить вас обоих. Словно что-то извне сдержало мою руку.

— Пути Господни неисповедимы, и не нам в них сомневаться.

Она объяснила Тому сложный мир оманской политики, рассказала, какое место в нем занимали они сами и чем грозит Дориану то, что трон занял Заян аль-Дин.

— И вот теперь Абубакер везет его в Маскат, чтобы он предстал перед мстительным и полным ненависти Заяном, — сказала она, и слезы потекли по ее пыльному лицу.

Том наклонился и по-братски потрепал ее по руке.

— Мы об этом позаботимся, Ясмини. Пожалуйста, не плачь.

Они нашли широкий след арабской колонны и приблизились, так что над лесом стало видно поднятое армией облако пыли. Батула поехал вперед, остальные ждали наступления ночи. Только Батула мог проникнуть в ряды всадников с закутанными лицами, не привлекая внимания.

Батула вернулся к заходу солнца.

— Слава Аллаху, аль-Салил жив, — были его первые слова. Тому звук этого арабского имени показался странным. — Я видел его издалека, но не пытался приблизиться. Его везут в носилках-волокуше за лошадью.

— Насколько сильным он кажется? — спросил Том.

— Он кое-как может ходить, — ответил Батула. — Я видел, как Бен-Абрам помог ему встать с носилок и отвел в шатер. Там они и сейчас. Его правая рука на перевязи. Двигается он медленно и скованно, как старик, но голову несет гордо и высоко. Сил у него больше, чем когда мы его оставили.

— Слава Аллаху, — прошептала Ясмини.

— Ты можешь отвести нас к его палатке, Батула? — спросил Том.

Батула кивнул.

— Могу, но его хорошо сторожат.

— Он в цепях?

— Нет, эфенди. Должно быть, считают, что ему достаточно мешает рана.

— Заберем его сегодня же ночью, — решил Том. — Вот как мы это сделаем.

Они подошли к лагерю с наветренной стороны, чтобы их лошади не учуяли арабских коней и не заржали. Ясмини оставили держать лошадей и прошли на край леса. Лагерь гудел, как улей, воздух помутнел и посинел от дыма сотен костров. От лошадей и к лошадям без остановки сновали конюхи и слуги, солдаты отлучались по нужде в ближайшие кусты и возвращались к своим тюфякам, повара разносили по лагерю котлы с дымящимся рисом и раздавали ужин. Было всего несколько часовых и не ни следа порядка.

— Абубакер плохой воин, — презрительно сказал Батула. — Аль-Салил никогда бы не допустил такого разброда.

Том послал Батулу в лагерь первым, остальные через некоторые промежутки последовали за ним, по одиночке, двигаясь небрежно, с закутанными лицами, и спрятав оружие. Батула прошел к площадке в середине лагеря, где отдельно от прочих стоял кожаный шатер.

В свете костров Том заметил, что кусты вокруг шатра не расчищены, но его охраняют не меньше трех стражников. Они сидели на корточках, положив ятаганы на колени.

Батула уселся под ветвистым деревом марула в сотне ярдов от шатра пленника. Остальные незаметно подошли к нему и сели рядом. Они сидели кружком, расправив одеяния, и ничем не отличались от других оманских солдат, которые повсюду негромко разговаривали, пили кофе и передавали друг другу трубки.

Вдруг все зашевелились: приблизились три роскошно одетых араба, окруженные стражей. Тома охватила паника — он был уверен, что их присутствие обнаружено, но эти люди прошли мимо них к шатру.

— Тот, что в голубой кефии и в золотой одежде, — принц Абубакер, о котором я тебе говорил, — прошептал Батула. — Другие двое — аль-Синд и Бин-Тоти, хорошие воины и преданные Абубакеру люди.

Эти трое вошли в шатер, в котором лежал пленный Дориан. Том был достаточно близко, чтобы слышать неясные голоса за стенками шатра.

Послышался удар и крик боли. Том полупривстал, но Аболи схватил его за руку и усадил.

В шатре снова заговорили, потом Абубакер вышел, оглянулся и сказал внутрь шатра:

— Сохрани ему жизнь, Бен-Абрам, чтобы он мог умереть в больших мучениях.

Он рассмеялся и прошел так близко, что Том мог бы коснуться полы его одеяния.