Мустанкеры

Когда их стали вырезать из застрявших танков, казак им устроил. Сколько челюстей своротил, прежде чем свет померк! Потом были отрывочные картинки: их с Цайгори выволакивают на городскую площадь Аманкаргая, походя лупцуют. Здесь же мучаются захваченные кружавщики.

Трясунами верховодят чернокожие близнецы Мафак и Шифак из семьи Брайс. Мафак подходит к Сэмэну, и тот плюет в него. Довольно прицельно. Потом темнота и ночь, пронизанная молниями, и дикая боль в руке. Старик-стихомант рассказывает что-то трясунам, а его странный зверь ходит кругами. И вот теперь это место, не то жилой комплекс, не то военная база. Сверху раньше был стеклянный купол, теперь от него остались только металлические балки каркаса, торчащие наподобие китовых ребер, составленных в круг, словно великан строил себе шатер, да так и не доделал, бросил работу. Под куполом руины здания, в центре едва сохранились первые этажи. Зато по краям перекрытия, завязанные на изогнутые балки крыши, держались довольно хорошо. С них трясуны могли наблюдать, как брошенные в грязь несчастные воюют с гигантскими многоножками – любимицами близнецов Брайс.

В отличие от сурового аскетичного Мубарака и могучего грозного Матео, младшие братья были словно молодые звери рядом с бывалыми хищниками. Их уже переполняла взрослая сила, но все еще хотелось играть и красоваться. Они даже были по-своему справедливы, как может быть справедлив один мальчишка к другому. Жаль, что это почти не распространялось на живые игрушки, которых у близнецов и так было в достатке, а после штурма подземного города еще прибавилось. Сначала Журибеда не различал их, но теперь знал прекрасно: у Шифака на шее в виде амулета висит отрубленная кисть руки, очень знакомая кисть. При мысли об этом глаза Сэмэна застилала красная пелена ярости, а наркотики в крови делали это чувство по-настоящему ослепляющим.

Он прыгнул и с размаху впечатал рифленую рукоять пистолета в округлую голову сколопендры. Череп чудовища треснул, на лицо и грудь Сэмэна брызнула сероватая слизь. Мощное тело многоножки забилось в конвульсиях. Мустанкер отлетел к стене, сильно ударился плечом и упал в грязь. Голова кружилась, все вокруг казалось расплывчатым, нереальным. В этом зыбком мире появление второго чудовища сопровождалось громкими, как выстрелы пушек, звуками всплесков. Кирпичное полотно стен и светло-голубой росчерк неба отступили, поблекли, и сквозь них, словно чернила сквозь тряпицу, отчетливо проступило блестящее тело, обрамленное узкими ворсистыми крючьями, впаянными в эластичные ложементы ножных креплений. Высоко в зените подобием адского солнца торчала чудовищная голова, щелкали ядовитые жвала.

«Конец игре, – пронеслось в голове у Сэмэна. – Жалко, Тих не видит».

Живая башня сколопендры над ним резко подалась вперед, извиваясь так яростно и странно, словно хотела оплести невидимую горизонтальную ось. Сэмэн прищурился, силясь разогнать наркотический морок. Ось и правда была. Нечто тонкое и острое пробило тело сколопендры, пришпилив ее к стене.

Журибеда выпростал руку из грязи. Оказывается, он так и не выпустил пистолет. Помогая себе культей, мустанкер с трудом перехватил тяжелое оружие, поднял его и выстрелил дважды, разнося чудовище на куски.

Сразу стало светлее, и тогда казак увидел стоящего над ним воина в черном бронескафе, украшенном вороньими перьями. Его узкое оливково-черное лицо было неподвижно, зеркальные кругляши отражали лежащего в грязи человека. Мубарак Мрачный вернулся в семью.

Близнецы вскочили со своих тронов.

– Что ты делаешь, Мубарак? Зачем ты убил нашего чемпиона?

Видно было, что Шифак едва сдерживается, чтобы не напасть на брата.

– Развлечения… бои, – тонкие губы сухорукого едва двигались, но слова странным образом достигали адресатов, заставляя их ежиться, словно под порывами холодного ветра пустошей. Мубарак говорил с нескрываемым презрением.

– Сейчас не время для веселья! – возвестил сухорукий, и на сей раз слова его, усиленные динамиками скафа, услышали все, кто был под куполом. – Воины! Тяжелые времена настали для нас. Победа досталась нам дорогой ценой. Наш вождь и отец, владыка Матео, пал, убитый коварством врага! Я, Мубарак, по праву старшинства собираю совет!

После этих слов установилась недолгая тишина, потом арена заполнилась криками. От восторженной какофонии у Сэмэна закружилась голова, навалилось ватное лиловое забытье. Только одна мысль беспокоила мустанкера, не давая сразу погрузиться в наркотический сон: «Победа… Он сказал, победа… Значит, Том погиб?»

* * *

Вода лилась с небес, сочилась сквозь трещины и поры камня и падала на лоб, покрывая его холодной пленкой.

Журибеда с трудом открыл глаза. Камень тут же сдвинулся в сторону. Из водянистого мрака выплыло лицо ангела, неподвижное и прекрасное, как на иконах в церкви Святого Власия.

Казак сморгнул влагу и узнал склонившегося над ним.

– Нтохо? Ты чи ни?

– Да, мастер. Я вызвался ухаживать за вами.

– Как ты… Что ты делаешь у этих людоедов?