Мусульмане в Европе: Сосуществование, взаимодействие, межцивилизационный диалог

Во Франции гражданское понимание нации как политического сообщества привело к слиянию двух понятий, которые выражаются французскими словами nationalité и citoyeeneté. В русском языке понятие национальность обозначает, как правило, принадлежность индивида к нации, понимаемой как общность происхождения, т.е. скорее в категории, которая стоит на ступень выше этничности. Гражданство определяет принадлежность члена общества к формальному институту государства. Так, один и тот же человек может иметь национальность, несовпадающую с формальным гражданством. Это объясняется многонациональной природой самого российского общества, в котором проживают люди разных национальностей, но будучи гражданами России, все они — россияне. Во французской традиции первое понятие определяется как «юридическая принадлежность человека к народу, конституировавшему государство»[138]. Это народ, представляющий собой общность культуры, ценностей и исторического наследия, которые становятся достоянием каждого гражданина. Второе понятие обозначает включённость индивида в политическое сообщество, в котором гражданин обладает политическими правами и обязанностями. Во французском законодательстве эти два понятия не отделены друг от друга, составляя единый принцип гражданства. Следовательно, человек, получающий статус гражданина Французской Республики, становится одновременно обладателем французского гражданства (citoyeeneté) и французской национальности (nationalité), независимо от своего этнического происхождения (ethnicité).

Таким образом, для Франции релевантен лишь один тип идентичности — гражданский. Французское государство официально «слепо» и не признаёт другие типы идентичности (этническую, религиозную и др.). Приверженность гражданской нации должна главенствовать над другими измерениями самоидентификации французов. В 2017 г. этот принцип был в очередной раз озвучен французским президентом Э. Макроном в ходе ужина-ифтара с представителями мусульманской общины[139]: «Никто не может просить французов и француженок во имя этой веры [ислама] нарушать законы Республики…»[140].

Вместе с получением политических прав от нового гражданина ожидается добровольное принятие основных республиканских ценностей, т.е. индивид становится полноценным гражданином, когда присоединяется к «республиканскому общественному договору», к политическому консенсусу, который исторически сложился во Франции. «Каждый гражданин Франции, независимо от его происхождения, должен принять общие для всех политические принципы, определённые Конституцией»[141], — так говорится в докладе Высшего совета по интеграции иммигрантов при премьер-министре Франции. К таким политическим принципам относится и принцип светскости (фр. laïcité), о котором будет сказано чуть позднее.

Интеграция через ассимиляцию

Первые дискуссии об отношениях между этничностью и республикой во Франции появились лишь тогда, когда стало очевидно, что принцип гражданства не способен решить проблемы, связанные с культурным, религиозным и этническим отличием иммигрантов, становящихся гражданами Республики. Взаимосвязь интеграции иммигрантов и гражданства стала обсуждаться в стране гораздо позже, чем, например, в Великобритании — только в начале 1980-х гг. Долгое время французское правительство рассматривало присутствие работающих иммигрантов как временное, не предполагая, что даже после жёсткого ограничения на въезд в страну в конце 1970-х поток иммигрантов лишь возрастёт по линии воссоединения семей. Невозможность насильственной репатриации, на которую долгое время надеялись французские власти, впервые серьёзно поставила вопрос об интеграции иммигрантов, легально проживающих во Франции. В этот период на поверхность вышло недовольство этнических меньшинств и их борьба за свои права. Выступления мусульман, которые в большинстве своём уже были французскими гражданами, стали свидетельством важности для них сохранения этнокультурной и религиозной идентичности в рамках республиканского государства.

До 1980-х гг. в политическом лексиконе европейских стран в отношении интеграции мигрантов доминировало два термина: «ассимиляция» (assimilation) и «включение» (inclusion). Термин «интеграция» и новый одноимённый практический подход стали постепенно распространяться в европейских государствах, но этот процесс не затронул Францию. Принципиальное отличие интеграции от ассимиляции в том, что интеграция допускает сохранение иммигрантами своих этнокультурных, языковых и религиозных особенностей и даже определённых связей со страной происхождения.