Мусульманский Ренессанс

В это время переход из одного направления в другое осуществлялся еще легко; Ахмад ибн Фарис (ум. 369/980), крупнейший филолог, перешел от шафи‘итов к маликитам исключительно из негодования, вызванного тем, что в Рее, где он поселился, не было ни одного сторонника этого глубоко почитаемого направления[1536]. В Каире имамом мечети Тулунидов на должность, постоянно занимаемую до того времени маликитами, без определенных оснований избирается шафи‘ит: не было никого лучше[1537]. Даже ал-Мукаддаси в ответ на недоуменный вопрос, почему он — сириец — придерживается учения ханифитов, в то время как жители его страны — ханбалиты, а юристы — шафи‘иты, перечисляет просто-напросто чисто личные основания, по которым он считает это учение более хорошим[1538]. И лишь в следующем веке, когда были искоренены мелкие школы и крупные оказались наедине друг против друга, их соперничество приобретает более энергичные формы и они призывают себе на помощь в этой борьбе, особенно на Востоке, и сторонние силы[1539].

15. Кади

Ислам так же мало задумывался над вопросом принципиального отделения судебной власти от власти исполнительной, как и христианская эпоха до новейшего времени. Как пророк, так и халифы считались верховными судьями над верующими, а в провинции это право осуществляли их наместники. Однако их разносторонние обязанности вызывали потребность в судьях-помощниках, как рассказывают, например, об ал-Мухтаре: «Вначале судил он сам, с великим рвением и искусством, когда же ему стало не под силу, он вынужден был назначить судей (кади)»[1540]. Вот поэтому-то никогда четко не разграничивались компетенции кади от компетенций правительственной власти и представители последней с самого начала оставляли за собой «то, для чего кади был слишком слаб» (ал-Маварди). Если же правители не признавали решений кади, то ему не оставалось ничего другого, как уйти в отставку или по меньшей мере прекратить отправление своих функций[1541]. Однако проявление столь глубокого неуважения встречалось не часто. Ал-Кинди в своей истории египетских кади записал только два случая за первые два столетия, когда правитель кассировал решение кади в гражданском деле, причем один из этих случаев касался дела, исключительно важного принципиально: одна женщина вышла замуж за неравного ей по происхождению, ее родичи потребовали от кади расторжения этого брака, на что тот, однако, не пошел, не подчинившись даже и прямому приказу правителя. Тогда правитель сам развел их[1542]. В данном случае столкнулись два мировоззрения: рыцарское мировоззрение старого арабского мира и демократическое — ислама, судившее не по крови, а по благочестию.

К дефеодализации, проводимой Аббасидами, относился и тот факт, что кади был выведен из-под власти наместника и непосредственно назначался халифом или, по меньшей мере, халиф утверждал его в этой должности[1543]. Первым халифом, назначавшим судей так же и в главные города провинций, был ал-Мансур[1544]. В годы правления ал-Ма’муна (198—218/813—833) кади Фустата, столицы Египта, смог удалить из суда чиновника официальной службы шпионажа, ибо это, мол, присутствие повелителя правоверных[1545]. Право назначать судей оставалось за халифом даже и в трудные времена, как последняя важная его обязанность. Когда избранный в 383/994 г. халиф при вступлении в должность стал проверять и сменять судей столицы, то народ с насмешкой выражал свое мнение: «С тем и конец его правлению»[1546]. Назначенный Ихшидом в 324/935 г. кади Египта подвергся издевательствам в стихах как противозаконный кади из-за того, что он был определен на эту должность не халифом[1547]. В 394/1004 г. всемогущий правитель Баха ад-Даула хотел сделать накиба Алидов также и верховным кади, однако когда халиф не утвердил его в этой должности, кандидат вынужден был отказаться от этого поста[1548]. Еще и в наши дни в Египте назначение верховного кади относится к немногим прерогативам верховной власти халифа[1549].