Мутант

Однако не успел он это сказать, как не увидел, но четко услышал то, от чего под шерстью у него явственно заползали мурашки. Сверху доносился быстро нарастающий гул.

– Ай! – шлепнул себя по лбу Сашок. – Ай-яй-яй! Больно!

Тут ударило и по тыльной стороне ладони Глеба. В следующее мгновение и без того ноющую от ожогов руку пронзило острой болью. Мутант инстинктивно хлопнул по ней второй ладонью. Под ней что-то хрустнуло. Глеб посмотрел на руку. На ладони лежал раздавленный темно-серый комочек с вытекающей изнутри белесой слизью. Он поднес руку к глазам. Нет, Пистолетец определенно ошибся. То, что Глеб сумел разглядеть, оказалось вовсе не пчелой. И не осой. И даже не было полосатым. Даже к отряду насекомых это довольно большое – с ноготь величиной – существо он бы отнести не осмелился, поскольку у того было не шесть, а восемь лапок. Летающие пауки?… Крыльев Глеб разглядеть не сумел – видимо те складывались на спине псевдонасекомого, как у жуков. Зато из его безглазой головы выпирали жвала, очень похожие на маленькие зазубренные клешни.

Между тем руку начало жечь, и ничуть не слабее, чем совсем недавно огнем. А потом в нее снова стукнуло. И во вторую. И в голову, в лоб, в спину, плечи… Дождь все-таки начался. Только состоял он, к ужасу несчастных беглецов, вовсе не из водяных капель.

Теперь уже вопили, прыгая и размахивая руками, все, включая самого Глеба. Однако он все же сумел заметить, что больше всех достается Сашку. Парня уже просто не было видно – псевдопауки настолько облепили несчастного, что вместо человека между деревьями метался темный бесформенный ком.

Жуткая картина заставила Глеба опомниться.

– Все быстро под елку! – закричал мутант. – Вон у той ветки до самой земли, забирайтесь под них!

Но услышал его только старший лузянин. Он тут же ринулся к растущей поблизости разлапистой ели. Глеб же подскочил к окутанному микромутантами Сашку, сгреб его в охапку и потащил вслед за Пистолетцем. Забравшись ползком под колючие ветви, беглецы принялись судорожно себя охлопывать, давя и сбрасывая кусачих тварей. Паренек этого делать не мог – от страха и боли он впал в ступор, даже не кричал больше, – и Глебу пришлось потрудиться за двоих.

Ель, казалось, ожила. Она басовито гудела, а ее густые ветки тряслись и прогибались. Стало совсем темно – несметные полчища летающих микромутантов облепили, похоже, все дерево. Разумеется, пробирались они и внутрь «убежища», продолжая безжалостно кусать укрывшихся там приятелей. Было совершенно ясно, что, спрятавшись под ель, друзья лишь чуть оттянули неизбежное.

«Вот и все, – обреченно подумал Глеб. – Мы погибли. Нас сожрут не медведи и волки, а всего лишь какие-то слепые зубастые блохи… Сожрут заживо, полностью, очистят до костей».

Наверняка о том же подумали и остальные. Во всяком случае, Пистолетец перестал вдруг шлепать по щекам и лысине, повернулся к мутанту и очень серьезно, перестав путать слова и буквы, сказал:

– Глеб, послушай. Перед тем как мы умрем, я должен сказать тебе что-то очень важное.

Мутант от неожиданности забыл на пару мгновений об опасности. Но тут пришел в себя и зарыдал в голос Сашок:

– Мы умрем?… Я не хочу умирать! Глебушка, миленький, ну сделай же что-нибудь!..

И тут гудение прекратилось. Разом. Глебу сперва даже подумалось, что у него заложило уши, настолько вдруг стало тихо. Но уже в следующее мгновение он услышал новый звук. Больше всего он походил на шелест листьев в ветреную погоду. Или как будто кто-то огромный высыпал на ель, под которой они сидели, гигантское лукошко сушеного гороха, тем более что еловые ветви над ними действительно задрожали. А еще стало светло – настолько, насколько возможно под сенью еловых ветвей в пасмурную погоду. И перестали кусаться восьмилапые микрочудовища.

Сидевший на корточках мутант опустил взгляд и увидел, что земля под ним усыпана не только пожелтевшей хвоей, но и многочисленными трупиками крылатых арахноидов [10]. Впрочем, некоторые из них еще шевелились, но взлететь и напасть уже точно не были способны.

Тогда Глеб вытянул руки, чтобы раздвинуть перед собой колючую завесу, которая в отличие от верхних ветвей по-прежнему не пропускала свет. Он собрался высунуть голову наружу, но как только раздвинул ветки, из сделанного проема на колени ему и под ноги хлынул шуршащий черный поток. Мутант быстро убрал руки и отпрянул, ударившись при этом затылком о ствол ели. Раздраженно зашипев, больше от злости на себя, чем от боли, он мысленно выругался, приподнялся на полусогнутых ногах и развел уже те ветки, за которыми свет был виден. Высунул голову, опустил взгляд и ахнул: ель метра на полтора снизу словно утонула в темно-сером, слабо шевелящемся сугробе.

Глеб, преодолевая сопротивление веса этой полуживой кучи, поднял нижние ветки, как смог, распинал перед собой «сугроб» и прошамкал начавшими опухать искусанными губами:

– Фылежайте!.. Пиштолетеш, помоги Шашку.

Сдвинувшись в сторону, он пропустил вперед товарищей и побрел сквозь груду хрустящих под ногами псевдонасекомых.