Мутанты

Но почему‑то даже голоса своего не услышал – от восторга горло перехватило, связки залипли. Секундой позже он даже обрадовался, что так получилось: не солидно как‑то кричать по‑мальчишески. Наоборот, надо молча, с достоинством брать добычу и тащить к американцу. Пускай ставит ему снотворный укол, а то мутант в себя приходит и начинает ногами сучить. Мыкола взвалил его на плечо, как мешок, головой назад и понес, а существо уже вывернуться пытается, рычит и вроде даже матерится. В азарте‑то добыча легкой показалась, но когда вынес ее к гребню увала, отяжелела так, что поясницу заломило. А еще много раз запинался, оступался в какие‑то ямы, налетал на пни. Дышать‑то приходилось ртом и через раз, поскольку вонь от мутанта идет – верно женщины говорили – словно от бомжа немытого: как напахнет в нос, так рвотный позыв. Когда совсем притомился, хотел на землю положить и дух перевести, но тут из темноты выскочили батько Гуменник и телохранитель – с ружьями наперевес прибежали.

– Якого биса ты його зловыв? – шепотом заругался батько. – Я що тоби казав? На номер пхнуть! И що тепер? Амерыканець сам жадав добуты мутантив!

Только сейчас Мыкола и вспомнил инструкцию.

– У грязь утечь мог, батько! – соврал он. – У слякоть намагатился сбечь! У болото.

– Ну, добре, – остыл слегка тот. – Розв'яжемо та пид конвоем поведемо. Лыше б мистер Странг не промахнувся.

– А ну как мутант мову понимает? – предположил Волков. – Подслушает нас и стреканет?

Даже батько растерялся так, что на москальском заговорил:

– И верно, мать его в пятак! Лови потом гада!

– На веревку привязать, – посоветовал телохранитель. – На две растяжки, за руки. И вести, как необъезженных лошадей водят.

– Ага, Джон выстрелит, подбежит, а мутант на веревках! Негоже, рассердится… Думай, Волков! Думай, как доставить мутанта под выстрел!

Сказал так и вдруг потянулся к голове Мыколы, погладил лысину и сдернул парик. Мокрые от пота волосы растеклись сосульками.

– Это что такое?

– Прости, батько! – повинился и так растерянный Волков. – Стрижку спроворить времени не хватило.

– Ничего, спроворим, придет час, – угрожающе пообещал тот.

Должно быть, телохранителю хотелось тоже выслужиться перед шефом:

– Можно и за ноги привязать! А потом незаметно сдернуть и в кусты?

– Увидит! Ночь светлая!

– А напоить его! – спасительно осенило Мыколу. – Горилкой. Подождать, когда опьянеет совсем, и пустить. Ему же море будет по колено!

– Быть тебе головой администрации, – сдержанно одобрил батько, отбросил парик в темноту и достал солдатскую фляжку. – Даже камуфляж прощаю. Ну‑ка, снимай с него паранджу!

Волков содрал куртку, и Гуменник, узрев близко волосатую морду мутанта, непроизвольно отпрянул:

– Ну и рожа у него…

И тут произошло неожиданное: это существо, видно, и впрямь понимало человеческую речь или обладало острейшим нюхом, ибо мгновенно определило, что в сосуде. Оно замычало и потянулось к горлышку – видно, мутанты не только курили, но еще и употребляли спиртное. Едва батько поднес фляжку, как дитя чернобыльской катастрофы всосалось, будто в грудь матери. И тяга оказалась такой сильной, что алюминий стал сжиматься под воздействием вакуума. Опорожнив половину, мутант благостно откинулся, задышал и проворчал что‑то благодарное, как показалось. Причем закусить ему не дали, да и нечем было.

– Нехай заберет, – сказал Мыкола, перехватывая инициативу. – Зададим точное направление и пустим – не свернет.

Показалось, Гуменник взглянул на него с уважением.
Через пять минут мутант самостоятельно и очень легко сел, расправил плечи и замычал бодрее – звуки напоминали пение.

– Пора! – уже скомандовал Волков и, поставив певца на ноги, освободил ему запястья. – Пошли, красавец, – взял за одну руку, как ребенка, – тебе будет в кайф!