Мутанты

От постоянного напряжения Тарас Опанасович вскоре уставать начал и ощутил легкое недомогание, поэтому достал фляжку с коньяком и отхлебнул, чтоб коронарные сосуды расширить, – дочь рекомендовала вместо сердечного лекарства. Коньяк он не любил, даже когда секретарствовал, потому как от него всегда клонило в сон и мысли делались вялыми. Тут же, пока шли пешком на второю заставу, он и так пропотел, да еще от одного глотка кровь разбежалась по жилам, – стало невыносимо жарко. И ночь ко всему прочему выдалась душная, земля на вырубах за день нагрелась и теперь источала тепло. Дременко сначала галстук сдернул, чтоб шею не давило, но, будучи в белой рубашке, камуфляжную куртку долго снимать не решался, дабы себя не демаскировать. Натовский летний камуфляж был плотный, непродува‑емый и наверняка химический. Шерсть же на теле лишь зимой во благо, покрытая сверху одеждой, она превращалась в шубу, а летом – люди‑то не линяют – эта шуба доставляла только мучения. Поэтому он любил ходить в жару голым, но здесь, пока было светло, раздеться опасался. Только когда ему, истекавшему горячим потом, стал уже грозить тепловой удар, скинул всю одежду и остался в трусах да ботинках. Сразу ветерком обдало и сердцу полегчало. Да тут другая напасть – дрема навалилась, глаза слипаются, и уже ничего не помогает. А сидеть надо тихо. Шевельнешься – так пересохшая лесная подстилка под тобою на всю округу трещит. В общем, Тарас Опанасович испытывал сплошной дискомфорт и томительное желание, чтоб охота поскорее закончилась. Какая уж тут интуиция…

А у Мыколы она была сверхчувствительной, поэтому он сидел на своем посту и сначала страдал оттого, что голова под лысым париком с оселедцем пропотела насквозь и невероятно чесалась, будто вши завелись. Но в какой‑то миг вдруг утратилось все, что связано было с собственными неудобствами, ибо он реально почуял близость удачи. Словно ветерком холодным опахнуло затылок!

Еще ни шороха, ни движения не засек, но будто на ухо кто‑то шепнул:

– Сейчас он появится!

Дременко его умышленно поставил на правый фланг, куда мутанта и хлебом не заманишь, потому что дальше – болото, из которого торчит стрела автокрана и стальные челюсти утопленной финской валочной машины. И крестный еще рассказывал, будто там несколько танков и бронеавтомобилей немецких сгинуло, которые пытались зимой обойти заставу с тыла. Но будущий тесть и тут схитрил, чтоб не дать Мыколе отличиться.

Услышав этот шепоток судьбы, Волков через некоторое время обернулся и увидел мутанта: сгорбленное приземистое существо передвигалось, словно коала, медленно и совершенно бесшумно, хотя под ногами было полно пересохшего лесного мусора. И всего в каких‑то десяти метрах, так что без прибора видно! Откуда оно появилось, неизвестно, скорее всего из‑под земли, из тайного партизанского схрона.

Никакого оружия Волкову не дали, чтоб не начал стрелять с испугу, и предупредили, чтоб при обнаружении мутанта попыток захватить его не делал. Надо было лишь шумнуть, если тот нацелится в болото, в крайнем случае забежать вперед и встать на пути, показаться на глаза, согласно якутскому способу добычи зверей. Однако Мыкола неожиданно для себя испытал охотничий азарт, да и мутант в тот миг показался ему не таким и грозным, как описывали женщины: среднего роста мужик и, должно быть, старый, согбенный, хилые руки, словно у обезьяны, ниже колен болтаются, всклокоченная борода торчком и лысина даже в темноте поблескивает. К тому же он прошел мимо Волкова и сел на валежину так близко, что послышалось его тяжелое, хриплое дыхание. Сидит и озирается по сторонам, слушает, однако мыслей на расстоянии явно не читает, иначе бы все уже знал, что про него думают и где опасность ждет. А тут еще у Мыколы мысль проскочила – вдруг не удастся выпихнуть его на американца? Или тот промажет в темноте? Что ему, чудищу, – сквозанул мимо, и ищи потом…

И Волков решился. Снял куртку, выдернул из брюк ремень и, поражаясь собственному спокойствию в столь рискованный миг, подкрался к мутанту сзади. Тот даже ухом не повел – сидит, кряхтит, охает и почесывается. Мыкола на него прыгнул, куртку сразу на голову и на землю повалил. Мутант задергался, захрипел, заворчал, но не особенно злобно, и сопротивлялся как‑то вяло. Волков на него верхом сел, совершенно хладнокровно замотал голову курткой, завязал, после чего руки ремнем стянул и положил на валежину, как куклу. Минутное дело – и вот она, добыча!

– Готов! – крикнул Мыкола, сдерживая нахлынувшую радость. – Живым взял! Сюда! Скорее ко мне!