Мутанты

Лях взял сначала электрическую машинку и профессионально, в одну минуту, оболванил круглую Мыколину голову, оставив чуб на темени. А потом еще намылил и обрил, показывая шик в этом ремесле — хоть бы раз порезал, несмотря что вся башка у Волкова была в шрамах и буграх от отцовского учения. Удовлетворенный, батько оглядел Волкова со всех сторон, а телохранитель любовно отмыл инструмент и покрыл голову камуфляжной кепкой:

— Чтоб не застудить без привычки!

— Добре!

Гуменник взял квадратную бутылку и составил посуду

в ряд:

— А теперь накатим по кубку горилки и спать… Мистер Странг? А слабо тебе махнуть кубок, как было принято в Запорожской Сечи?

Американец все еще крутился возле шезлонга, над которым уже выставили зонт, чтоб спящему мутанту не мешало восходящее солнце; должно быть, одержимый исследовательским духом, он что-то рассматривал, щупал у своего подопытного и фотографировал, обнажив его патлатую, заросшую физиономию и крючковатые руки. Переводчика рядом не оказалось, пан Кушнер расхаживал в глубине двора с мобильником, и перевести предложение американцу оказалось некому.

Официант молниеносно подвез сервировочный столик и стал разливать виски в три серебряных музейных кубка.

— Джон? — уже панибратски позвал батько и, не оглядываясь, подал один из кубков себе за спину. — Твой виски, Джон! Да оставь ты его, нехай спит, алкоголик!

Мистер Странг и в самом деле оставил мутанта, подошел к Гуменнику, но протянутого ему кубка не взял.

— That is not him, — заключил он, и его серое лицо не смогло раскрасить даже яркое утреннее солнце.

— Чего-чего? — переспросил батько и обернулся.

— That is not him, — повторил американец, но теперь с некой едва слышимой угрозой. — That is not him!

На его голос, словно собака на зов, тут же прибежал переводчик и навострил уши.

— Это не он, — пробормотал с легким испугом. — Это не мутант — обыкновенный человек, бродяга…

— С чего ты взял, Джон? — привстал Гуменник и уставился на толстозадого: — Что за чушь? Ты что нам тут… переводишь?

— То, что говорит мистер Странг! Это не мутант, а опустившийся старый человек… Очень пьяный человек, бродяга.

— То есть как — бродяга?

— На нем нет никаких следов мутации. — Переводчик стал подражать шефу в интонациях. — Вполне нормально развитый человек, но употребляющий алкоголь. Имеется только черепно-мозговая травма теменной области… Очень старая травма…

— А что еще надо? — возмутился было батька и был посажен на место.

— Третий глаз. У мутанта должен быть третий глаз! И два

сердца.

Мыколу вновь опахнуло, как ночью на второй заставе, перед тем как появиться этому существу. Но сейчас зазвенело в ушах, и он, не выпуская кубка с виски, подошел к шезлонгу.

Открытый и достаточно узкий лоб, отороченный густой, свалявшейся растительностью, был совершенно цел. Вероятно, американец протер его влажной салфеткой, дабы отыскать недостающее око под слоем копоти.

— У мутанта должен быть третий глаз! — прорычал переводчик, копируя американца.

И тут нос у добычи зашевелился вместе с бородой, в следующий миг открылись глаза, и Волков отшатнулся. А мутант сел в шезлонге и, выпутавшись из открытого мешка, протянул руку за кубком.

— Колька, похмелиться дай! — гортанным, булькающим голосом сказал он. — Дай выпить, мать твою! Чего вылупился? Батю родного не узнал? А я тебя сразу унюхал… Раз напоил — похмеляй!

У Мыколы заломило лоб под кепкой — как раз напротив пулевой пробоины…

После третьих петухов Юрко и вправду вернулся со службы, но в хату не пошел, а задами прокрался в баню и там устроился спать на полке. Куровы его всю ночь прождали, много раз выходили по очереди на улицу, дежурили за усадьбой, а он все равно прошел незамеченным, и обнаружила его Сова, когда вспомнила, что не повесила на баню замок. После парки и мытья он ничуть не изменился, разве что лицом вроде посветлее стал и борода с остатками волос, лежащих венчиком вокруг лысины, вспушились и приобрели ранешный пепельный цвет. Дед его не постриг и не побрил — чего только они делали-то столько времени в бане?…

— Юрко, внучок, пойдем в хату? — ласково попросила бабка. — Я на стол собрала, а ты сутками не евши…

— Паня парился-мылся — кундал як, — горестно произнес он. — Чорный тундара летел.

— Какой кундал?

— Кундал ойху, ынеркия называется. Ынеркия — як, слой дух — балдей. Плокой Юрко шаман.

— Ой, хоть привыкаю, — обрадовалась бабка, — понимать вроде начинаю… А плохой потому, что не ешь ничего. Со злыми духами бороться сила нужна, ынеркия твоя, кун-дал-мундал. А ты вон как исхудал. Дед говорит, мухоморами питаешься…

— Арсан Дуолайя сытых люпит — ай-яй-яй! Колодный шаман батыр, айбасы кириккитте, бизда кой.

— Да ведь там тебя Оксана ждет! Всю ночь глаз не сомкнула…

— Окосана, — с тоской проговорил он. — Юрюнг… Юрко стытно. Алмас — як, кроши — як…

— Она тебя не за алмазы любит, и не за гроши… Вот ведь какие вы, мужики. Гордость у вас! А девка мается.