Мутные воды Меконга

К моему удивлению, ни у одного из них не было больше двоих детей, и это в стране, где семья ценилась превыше всего, и чем больше она, тем лучше. Наш водитель напомнил мне о плакатах, которые я видела почти во всех городах: они провозглашали новую стратегию правительства в поддержку малых семей. «ЗАВОДИТЕ ОДНОГО ИЛИ ДВОИХ ДЕТЕЙ!» — гласили надписи. В армии к делу подошли серьезнее: за каждого третьего ребенка военных лишали звезды.

Наконец настала пора ехать, и мы заковыляли к грузовику, поддерживая животы, словно шары для боулинга, с трудом протиснувшись мимо гигантского руля в кабину. В наших новых знакомых мне понравилось то, как они тщательно мыли руки перед едой, и то, с какой любовью говорили о женах и детях. У них были ладони с огромными мозолями, хотя каждый носил офицерское звание, и им удалось сохранить дружбу, пронеся ее через всю жизнь. Они были совсем не похожи на тех солдат, какими их обычно изображают — хитрые северовьетнамские бойцы. Они были даже не похожи на азиатов в традиционном представлении. Как и сказал мне кондуктор в автобусе, теперь все изменилось, но я не совсем пока понимала что именно. Возможно, дело было в виски или чересчур плотном ужине, но ответ пришел ко мне лишь тогда, когда мы высадились на обочину и пришло время прощаться. Наш водитель забрался обратно в кабину, протянул руку для последнего рукопожатия и произнес одно слово:

— Друзья.

Он был прав.

Через неделю мы прибыли в провинциальную столицу Лаокай, откуда было рукой подать до Китая. Лаокай был отправным пунктом путешествия к деревням малых народностей, песчинками рассыпанным среди соседних гор и плодородных долин. Цветные пятна в толпе на шумном рынке подтверждали присутствие представителей горных племен, отличавшихся робостью, но носивших, тем не менее, неуместно яркие головные уборы и вышитые юбки. Мы взвалили рюкзаки на спины и ступили на последний отрезок нашего путешествия — узкую дорогу, которая ответвлялась от большой автомагистрали, петляла среди гор и вела к крошечному рыночному городку Шапа.

На углу уже собралась толпа хмонгов в одежде из домотканой пеньки; все ждали, что их кто-нибудь подвезет. Я отогнала мототаксистов, которые предлагали подвезти нас, рассчитывая отхватить месячный заработок за двухчасовую поездку в горы, бросила на землю рюкзак и уселась сверху.

Проехал первый грузовик, вялая толпа «автостопщиков» едва пошевелилась. Второй прогремел мимо. Потом еще один. Никто даже головы не поднял. Я наблюдала за тем, как мимо проносятся шесть, восемь водителей, которые могли бы нас подбросить, и когда появился девятый, не выдержала, вскочила и замахала руками. Это ни к чему не привело, лишь назойливые владельцы мотоциклов принялись снова осаждать нас.

К середине дня, под действием теплого солнышка, монотонного стрекота кузнечиков и пыли, я прекратила свои глупые попытки, и мы с Джеем заняли такое же неподвижное положение, как и остальные. Вдали появился грузовик, ничем не отличающийся от своих предшественников, но на этот раз наши соседи заворошились. Они стали собирать свои пакеты и набивать сумки. Когда грузовик с рокотом остановился, все мы выстроились в очередь, готовые занять свое место на борту. Я забросила рюкзак на решетчатое железное сиденье над кабиной и залезла следом. Водитель поначалу засомневался, безопасно ли это, но вскоре успокоился: вслед за мной наверх забралось столько хмонгов, что я оказалась зажатой намертво меж прокуренными телами дружелюбных попутчиков. Мы толчком двинулись с места и быстро разогнались. Тяжеленный грузовик опасно раскачивался на крутых горных поворотах. Когда я встала, чтобы сделать снимки, меня тут же подхватил лес мускулистых рук. Хмонги не меньше водителя волновались, как бы я не упала; они посовещались немножко, и один из них вручил мне грязную белую редьку, лишь бы я села обратно и продолжила наслаждаться поездкой со своего места. И даже после этого я время от времени ощущала на затылке чью-то мозолистую ладонь: это они защищали меня от низкорастущих бамбуковых зарослей с их смертельными трехдюймовыми остриями.

Я пустила по кругу орешки и бутылку пепси, а остальные добавили к моему угощению то, что нашлось у них в карманах. Получился импровизированный пикник из завядших капустных листьев, сливочных карамелек и слипшегося шарика серого риса с комочками пуха. Мои попутчики с удовольствием пили колу и изумленно отфыркивались, когда пузырьки непривычно ударяли в нос. Когда напиток кончился, один из них попросил разрешения оставить бутылку для хранения воды и аккуратно спрятал ее в рюкзак.

У меня завязался разговор с единственным хмонгом, говорившим по-вьетнамски. Он был фермером, выращивал яблоки в маленьком городке Бакха. Навещал брата в Шапе, чтобы помочь спланировать роскошные похороны для отца. Старик на тот свет пока не собирался и был основным организатором этого события, он должен был приехать через неделю и проверить, как идет подготовка.