Мутные времена

— Так ты у нас в Робин Гуды Нахаловского разлива метишь? — беззлобно подковырнул меня Прохор. — Что-то я раньше не замечал в тебе излишнего альтруизма. Нет, для своих ты в лепеху расшибешься! А вот так, для абсолютно посторонних… Нет, права Машка, что-то с тобой происходит в последнее время!

— Происходит, — не стал отрицать я очевидного факта. — И я этому даже рад! Так ты со мной, нет?

— А куда я с подводной лодки денусь? — философски заявил Прохор.

— Вот, а мы пока осмотримся, прикинем, что к чему… Царька местного навестим.

— Кстати, можно с Колобковым за это потереть, ты ж все равно его напоить хотел… Давай, на баньку с коньячком его позовем?

— Зови, — распорядился я. — Он местный, все расклады знает. Сразу двух зайцев убьем! А пива с рыбой для баньки взять не забыл? — неожиданно спохватился я.

— Обижаешь, старик! — «обиженно засопел» Прохор. — Взял с запасом — на всех хватит!

* * *

Огонь, весело гудя, прожорливо переваливал сухие березовые полешки. Заслоняясь рукой от пышущего жаром пламени, я подкинул в топку еще несколько поленьев и закрыл дверцу. Вода в открытом баке над топкой закипела. Отерев со лба выступивший пот, я взглянул на градусник, приколоченный в углу парилки: минут через пятнадцать-двадцать можно будет опробовать первый парок. Я толкнул обшитую снаружи толстым ватином дверь и вывалился в предбанник. Выйдя на улицу, я с наслаждением вздохнул: после раскаленной влажной парилки теплый летний ветерок показался освежающе-прохладным.

— Серега, ты где пропал? — крикнул Прохор из беседки. — Тебя уже все заждались!

— Да еще дровец в печку подкинул! — сообщил я, усаживаясь на свое место. — Скоро можно будет по первой ходке совершить! Вы, как мужики? С нами? — спросил я разомлевших после ночной смены и выпитого коньяка ГАИшников.

Отказываться от такого предложения, как попариться в баньке со столичной знаменитостью, они сочли едва ли не за оскорбление.

— Сергей Вадимыч, да кто ж отказывается?! — «возмутился» слегка захмелевший Колобков, отправляя в рот здоровенный кусок карбоната. — Банька — это ж наше всенародное русское достояние! Она не только тело лечит, но и дух укрепляет…

— Сергей, а вам с вашими ранами баня противопоказана! — строго произнесла появившаяся на пороге беседки Катерина, держащая на вытянутых руках парящую кастрюлю с пельменями.

— Катя, я осторожно, — пообещал я девушке, — без фанатизма и веника.

— Все равно — нельзя! — она поставила кастрюлю на стол, уже заполненный разнообразной деликатесной снедью, купленной Прохором в магазине. — Лучше скушайте пельмешков — сама лепила! — похвасталась она. — Все свое: и мясо, и яйца… Ну, разве что мука покупная…

— Катя, вы — золото! — воскликнул я, заполняя тарелку горячими пельменями. — Давно я самолепных пельмешков не пробовал! Разве что у мамки дома! — Я, подцепил вилкой пельмень и отправил его в рот. — Обалдеть! — обжигаясь, произнес я. — Действительно вкусно!

— Ребята, — произнесла Катя, — вы не обидитесь, если я вас ненадолго покину? Нам Костиком к родителям надо сбегать. Они не далеко живут…

— Кать, конечно, идите! — произнес я. — Только побыстрее возвращайтесь! Нам без вас скучно! Правда, мужики?

Мужики проворчали что-то невнятное, набив рты горячими пельменями.

— Тогда я убежала, — произнесла девушка. — Костик, пойдем!

Проводив хозяйку до калитки, я вернулся в беседку.

— Вадимыч, — протянул мне наполненную коньяком стопку Колобков, — давай под пельмени!

— Легко, — ответил я, принимая рюмку. — Ну, за единение! — произнес я голосом актера Булдакова из «Особенностей национальной охоты» и опустошил стопку.

Мужики заржали и поспешили последовать моему примеру.

— Прикольное кино! — прожевав пельмень, сказал Семен. — Вадимыч, а ты с ним чё, тоже знаком? — спросил он меня. — Так здорово показываешь…

— Сеня, ты не правильно формулируешь вопрос, — рассмеялся поддатый Прохор. — Не Серега с ними знаком, а они с Серегой!

— Прохор, ты меня совсем запутал, — Колобков подцепил вилкой очередной пельмень, — так знакомы или нет?

— С кем, с Булдаковым? — переспросил я. — Конечно, знаком, Сеня: со всей группой, знаком, включая режиссера.

— Эх, мужики, — сверкая блестящими глазками, произнес Колобков, — у меня нет слов… Я, вот, прямо горд, что с вами познакомился… И что вы оказались нормальными мужиками… Без всяких закидонов…Прям вот уважаю… — Колобков полез обниматься к нам с Прохором.

— Да, Сень, — стойко вытерпев лобызания хмельного ГАИшника, сказал Прохор, — мы парни простые, и нормальных простых мужиков не чураемся! А вот в вашем колхозе, нас уже и обидеть успели…

— Это ты на наших эскулапов доморощенных намекаешь? — расхохотался Колобков. — Некрасиво, конечно, получилось…

— Нет, Семен, про морг мы уже и думать забыли! — перебил милиционера Прохор.

— А кто тогда? Да не… не может быть! — не поверил Колобков. — Кто у нас в деревне мог таких известных людей обидеть?