Муцянь

Ято, расслышав, страшно смутился:

– Вот уж не думал, что стану героем песен…

– Песнь о доблестном наёмнике, – предложил Сяоцинь, похихикивая, – с одного удара разрубившего гигантского скорпиона саблей, и о его верных спутниках, мечнике и аптекаре, которые…

– Название длиннее песни получается, – фыркнул Чэнь Ло и толкнул мальчишку локтем, чтобы не сболтнул лишнего.

100 Барабан из человеческой кожи

Трогаться в путь никто не собирался, видимо, до следующего утра. Караванщики опустошили бурдюки с вином, побросали обглоданные кости в костёр, чтобы успокоить духов огня, и завели долгие разговоры, подсев к костру, у которого сидел Ято и остальные.

– Только зря время теряем, – проворчал Сяоцинь.

– Людям нужен отдых, – сказал Гао Сян. – Они чудом избежали смерти. Наберутся сил и продолжим путь. До оазиса остался один дневной переход.

– Так не лучше ли сначала дойти до оазиса и там уже отдохнуть? – возразил Чэнь Ло.

Гао Сян покачал головой:

– Оазис разрушен, долго в нём не пробудешь. Воду из тамошних колодцев пить нельзя. Годится только для лошадей, и то если на десять раз процедить через песок.

– А люди там не пропадают, случаем? – мрачно пошутил Сяоцинь, незаметно толкнув локтем Чэнь Ло.

– Иногда, – смутился Гао Сян.

– Что, опять чудовища? – оживился Ято.

– Нет. Вокруг оазиса зыбучие пески и миражи особенно сильны, а колодцы глубоки и…

– Потому и воду пить нельзя, что в них утопленники, – догадался Чэнь Ло.

– А что, никто не додумался новый колодец вырыть? – проворчал Сяоцинь, настроение у которого испортилось ещё больше.

– Пробовали, но в других местах нет воды.

– Значит, недостаточно глубоко копали, – отрезал Сяоцинь. – Аптекарь Сян говорил, что до чего угодно докопаться можно.

– Вот уж точно, – невольно фыркнул Чэнь Ло.

Караванщики между тем начали травить костровые байки, и чем больше смеркалось, тем страшнее становились рассказываемые истории.

– Обязательно всякую дрянь на ночь глядя поминать? – проворчал Сяоцинь.

– Боишься, что ли? – усмехнулся Чэнь Ло. – После всего того, что мы уже видели и слышали?

– Да уж… – тоже не сдержал усмешки мальчишка.

Но тут в разговоре прозвучало «барабан из человеческой кожи», и Сяоцинь крепко ухватился за рукав Чэнь Ло.

– Ты что? – удивился Чэнь Ло, заметив, что мальчишка посерел лицом и затрясся, словно в лихорадке. – Почему так перепугался?

Сяоцинь не ответил, но ужас в его глазах был неподдельным. Чэнь Ло прислушался к тому, что рассказывали караванщики.

История была заурядная – о казни какого-то преступника. С него содрали кожу и обтянули ею барабан, и когда в барабан били колотушкой, то раздавался стон, а не стук, потому что в барабане была заперта душа преступника.

– А я слышал, что такие барабаны обтягивают кожей белых обезьян, – вмешался Ято. – Они проклятие насылают, потому что для барабанов всегда выбирают только старых обезьян, а у них души сродни человеческим.

– Тогда эти барабаны необыкновенно редки, – усмехнулся Чэнь Ло. – Никогда в жизни не видел белой обезьяны.

– Не скажи, – покачал пальцем один из караванщиков, – все обезьяны становятся белыми к старости.

– Да не бывает так, – возразил кто-то из погонщиков.

И они заспорили.

Чэнь Ло похлопал Сяоциня по руке:

– Отпусти уже. Нашёл чего пугаться. Что страшного в каком-то барабане, пусть он и человеческой кожей обтянут? Я слышал, кочевники чаши для вина из человеческих черепов делают и пьют из них вино на пирах.

– Ничего подобного, – обиделся Ято. – Такого уже тысячу лет не было!

– Но ведь было же?

– Кхм…

Сяоцинь, по-прежнему не выпуская рукава Чэнь Ло, сказал еле слышно:

– В наших краях эту историю по-другому рассказывают. Если ударить в такой барабан, когда кто-то умирает или кого-то казнят, то этот человек никогда не переродится.

– Враки, – уверенно отрезал Ято. – Цикл перерождения? Его только боги могут разорвать.

Чэнь Ло ничего не ответил, мысли его были заняты совсем другим.

«В наших краях? – повторил он слова Сяоциня про себя. – Это в каких? Никогда не слышал ни о чём подобном в Мяньчжао».

101 Танец с мечом

Разговоров подвыпившим людям оказалось мало, они захотели развлечений. Один из караванщиков нацепил на себя воловью шкуру с рогами и стал изображать «чудовище», гоняясь за наёмником вокруг костра. Ято шутливо отражал его атаки какой-то веткой. Люди хохотали и хлопали в ладоши.

– Ещё беду накличут, на ночь глядя поминать чудовищ, – проворчал Сяоцинь. – Или шкуру подпалит у костра и сгорит заживо, лечи его потом… И вообще всё не так было!

– Театрал из тебя как поэт из обезьяны, – заметил Чэнь Ло. Сам он наблюдал за «представлением» с интересом.

В Мяньчжао он часто ходил на театральные представления, потому знал, что истории перевирают, чуть ли не наизнанку выворачивают ради зрелищности.