Муцянь

Когда охотник убил тигра-людоеда, местная труппа поставила спектакль, дабы увековечить его подвиг. Один тигр в итоге превратился в дюжину: актёры-тигры нацепили на себя тигриные шкуры и кружили по сцене, а актёр-охотник пускал в них фальшивые стрелы. Выглядело зрелищно. На самом-то деле всё было прозаичнее: охотник поставил ловушку и заманил в неё зверя, а потом прикончил длинной острой палкой.

И все зрители прекрасно об этом знали, но никому и в голову не приходило кричать: «И вообще всё не так было!»

– А как он с мечом управляется! – воскликнул Ято, останавливаясь возле Чэнь Ло и хлопая его по плечу. – Это надо видеть!

– Пусть покажет! – заголосили караванщики.

– Эй, – озлился Сяоцинь, – разве не должен он держать язык за зубами? Он так им все наши секреты выболтает.

«Ну, не все…» – подумалось Чэнь Ло. На двоих у них было слишком много секретов. И даже больше, чем он представлял себе.

– Танец с мечом! Пусть покажет танец с мечом! – осенило кого-то.

– Что ещё за пляски с мечом? – ворчливо, но не без удивления спросил Сяоцинь.

Чэнь Ло никогда не исполнял танца с мечом, но на праздниках в Мяньчжао видел, как это делают другие. У актёров, конечно, были фальшивые мечи. А Чанцзянь настоящий. Да ещё и с духом меча внутри. Вряд ли он согласится… Но Чанцзянь, кажется, не возражал.

– Тебе это вредно, – спохватился Сяоцинь, заметивший, что Чэнь Ло явно раздумывает над приглашением присоединиться к общему веселью в качестве одного из главных участников.

– Жить тоже вредно, – возразил Ято.

– Это ещё почему? – возмутился мальчишка.

– Потому что с каждым прожитым днём смерть всё ближе.

На это Сяоцинь не нашёл что ответить.

– Я попробую, – сказал Чэнь Ло, поднимаясь и отцепляя от себя мальчишку, который буквально повис на его руке, пытаясь удержать.

Ночь между тем сгущалась, караванщики подкинули дров в огонь, чтобы костры разгорелись ярче и осветили импровизированную сцену.

Чэнь Ло вытащил меч из ножен. Его чёрное лезвие поблёскивало алыми всполохами костровых огней и отсветами рассыпавшихся по небу звёзд. Чэнь Ло выставил меч перед собой на вытянутой руке и начал танцевать.

Танец с мечом, если верить легендам, изобрели боги войны. Его можно было считать тренировкой зашифрованных в танце техник меча или демонстрацией мастерства. Отрабатывались приёмы защиты и нападения, развивались ловкость и гибкость тела. В военных школах мастера меча до сих пор использовали танец с мечом, чтобы передать технику следующему поколению учеников.

В театрах, разумеется, танец с мечом не имел никаких скрытых смыслов и исполнялся зрелищности ради, на потеху зрителям.

Чэнь Ло использовал меч по наитию, он никогда не учился каким-то особенным техникам. Его, как молодого господина богатой семьи, обучали лишь общим приёмам: «яшмовая ветвь» должна уметь держать меч в руках, но не должна эти руки мечом испортить. Да у него были и иные интересы: в цинлоу хвастаются другим мечом.

Двигался Чэнь Ло плавно, меч словно являлся продолжением его руки. Чёрная лента, стягивающая его волосы, вилась, как живая. Ветра не было, но создаваемые мечом возмущения воздуха заставляли ленту танцевать над тяжёлыми тёмными прядями волос.

Люди, как заворожённые, следили за его танцем, Сяоцинь так и вовсе с него глаз не сводил.

Чэнь Ло мог судить о танце по собственной тени, которая плясала чуть в отдалении от костра. Поначалу он не мог понять, чем странен этот танец, потом сообразил, что у тени нет меча, а значит, и тень не его. Он пригляделся и увидел, что это женщина в чёрном – та, что он видел в Яньхуа-сяне, та, у которой губы были как лепестки хайтана – кружится в танце, всплёскивая рукавами. Глазами они встретились лишь на секунду: поняв, что её заметили, женщина в чёрном растворилась в темноте. Мираж в пустыне или призрак действительно его преследует? Чэнь Ло подавил в себе страх, кое-как закончил танец и подсел к костру, чтобы спрятаться в его священном свете.

– Что это с тобой? – удивился Ято. – На тебе лица нет.

– Говорил же, что тебе вредно! – рассердился Сяоцинь, шаря за пазухой в поисках рубиновой пилюли.

Чэнь Ло покачал головой и сказал едва слышно, приблизив губы к уху мальчишки:

– Я опять видел призрак женщины. Она танцевала там, в темноте, а потом исчезла.

Сяоцинь вздрогнул:

– Ты уверен, что это был призрак, а не мираж?

– Не знаю, – покачал головой Чэнь Ло. – Но какой призрак потащится за мной следом даже в пустыню?

– Призрак женщины-мстительницы, – не удержался от язвительности Сяоцинь. – Наверняка есть женщины, затаившие на тебя злобу. Может, какая-нибудь из-за тебя даже покончила с собой.

– Вздор, – рассердился Чэнь Ло. – Я помню всех своих женщин.

– Да неужели? – саркастически спросил Сяоцинь.

Чэнь Ло не стал продолжать этот бессмысленный спор, но долго ещё вглядывался в темноту пустыни, вздрагивая от каждого ночного поветрия.

Ни призраки, ни миражи в остаток той ночи больше не появлялись.

102 Оазис былого величия