Муза Диониса

– Хорошо. Пусть все идет своим чередом. Нами документально – подчеркиваю, документально, – установлено факт незаконного обналичивания средств на сумму 320 миллионов рублей. – Анна достала большую папку. – Вот тут собраны все подтверждающие это обвинение документы. Хотите ознакомиться?

– Как-нибудь в другой раз. Мне пока есть, что читать.

– Вы создали целый подпольный промысел для обналичивания средств. Ваши клиенты имели специальные имена, на эти вымышленные фамилии были эмитированы пластиковые карточки. С их помощью и осуществлялись незаконные изъятия средств из безналичного оборота. В том числе установлено, что вашими услугами пользовались криминальные элементы. И вы не могли этого не знать. Вот признание некого Владычека Сергея Георгиевича. Кстати, вопреки собственному желанию вы нам сильно помогли. Через ваш банк нам удалось проследить за его финансовыми операциями. И таким образом выйти на след его преступных деяний, о которых мы знали, но доказать которые никак не могли. Все признательные показания им даны. В них он рассказывает, как договаривался с вами по поводу обналичивания. Неужели снова не захотите ознакомиться со столь интересным материалом?

– Боюсь вас разочаровать, но такого желания что-то не испытываю. Наверное, в кабинете чересчур душно.

– Не испытываете и не испытываете, ваше дело. Доказательств вполне достаточно для вашего осуждения. Слишком уж вы нечистоплотный. Как вы могли связаться с таким типом, как Владычек? Он же основные деньги на наркотиках делает, главный наркобарон города. Отравляет нашу молодежь. На его совести не одна смерть. Не хотите как-нибудь совершить экскурсию в клинику, где лечатся наркоманы? Я была там неоднократно. Поверьте, зрелище не для слабонервных.

Ей показалось, что Миловидов встрепенулся. Но если это и случилось, он быстро овладел собой. И его обычная насмешливая улыбка показалась на лице.

– Вы думаете, я не видел наркоманов? – пожал он плечами. – Больше вашего перевидал. Но я так считаю, что никто не имеет права вмешиваться в жизнь человека. И если кто-то выбирает путь наркотиков, то это его полное право. Значит, ему так лучше, так ему уготовано. Вы верите в судьбу?

– Если исходить из вашей логики, то нет ни преступников, ни преступлений. Есть только жертвы судьбы.

– А разве не так?

– Нет, не так! – Анна, словно сосуд, до краев наполнилась возмущением. – Вы проповедуете теорию полной безответственности человека за свои деяния. Это страшно.

– А то, что вы проповедуете, до ужаса скучно. Даже скулы сводит. Вы сами первая жертва своих теорий. И не знаете, куда сбежать от себя. Для такой, как вы, целой планеты, да что там планеты… Вселенной! не хватит, чтобы найти место, где не будет скучно. Знаете, вы кто? Вы и вся ваша жизнь – бомба замедленного действия, которая однажды взорвется.

– Уж лучше взорвусь я, чем такие, как вы, взорвут мир. Кто-то же должен жертвовать собой.

– Наконец-то мы пришли к тому, с чего и должны были начать, – засмеялся Миловидов. – Вы видите себя в качестве жертвы и готовите свое собственное жертвоприношение. Такие люди всегда вызывали у меня самое большое отвращение и страх.

– Значит, что-то все же вызывает у вас страх.

– Вы угадали. Именно вы, жертвоприносители. Ради того, чтобы получить возможность принести себя в жертву, вы готовы погубить весь мир.

– Не правда, это единственный способ его спасти.

– Спасти от чего, от кого?

– От таких, как вы. И от того, что вы делаете. Есть те, кто трудятся и создают, а есть те, кто нагло и беззастенчиво присваивают результаты их труда. И еще этим гордятся. Мне всегда был глубоко противен подобный тип человека.

– Вы хотите сказать, что я вам противен?

Анна быстро взглянула на Миловидова и отвела глаза. Если бы он, в самом деле, был ей противен, как было бы замечательно, как было бы для нее все легко и просто. Она говорит одно, думает другое, а чувствует третье. И хочет четвертое. Такого разделения личности у нее еще никогда не было.

– Дело не в личностях. – Анна услышала свой бесцветный голос. – Это принципиальный вопрос.

– Ах, принципиальный. Только принципы еще никого не сделали счастливым. А вот несчастными – миллионы. Я так вижу, вам ужасно хочется оказаться именно среди них.

– Совсем напротив! Я живой человек, я нормальная женщина, которой для счастья нужно все, что нужно женщине.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. И Анна вдруг ясно сознала, что Миловидов понял завуалированный призыв к нему, догадался о том, что составляет предмет мучения ее последних дней.

– Так будьте же счастливы, для этого у вас есть все возможности. Остается пустяк – всего лишь ими воспользоваться. Только не надо ни о чем думать, спасать человечество. И вы увидите, как вам станет сразу же легче и проще. Спасая человечество, вы губите себя. Я точно знаю, оно этого не стоит.