Муза для чудовища (СИ)

Я покосилась на Ингвара. Тот со спокойным выражением лица смотрел на сцену, и ежу было понятно, что в происхoдящем ар не видит ничего сверхъестественного. Я мысленно пожала плечами. Ктo его знает, может, на живом балете так и должно быть… Это же не по телевизору «Лебединое озеро» смотреть…

Стиснув зубы, я заставила себя не обращать внимания на топот и попыталась понять, что происходит на сцене. Балет, надо сказать, вещь специфическая, но без либретто я бы вряд ли смогла оценить его по достоинству. Да, восхитительная музыка. Да, артисты двигаются очень красиво. Великолепные декорации, атмосфера, костюмы… Вот только всё равно ничего непонятно…

Чёрт! Надо было не по сторонам глазеть, а спросить у Эрато, о чём вообще спектакль будет. Я расстроенно вздохнула и нахмурилась. И тут же возле самого моего уха раздалось:

— Не сопи. Я всё объясню.

Ата эда, услышав шёпот за своей спиной, недовольно оглянулась, но Инг улыбнулся ей и виновато объяснил:

— Агата не знает этой истории… я, осёл, программку не взял.

— Осёл, — согласилась его мама и отвернулась, бросив снисходительно:

— Только потише…

Мы с Ингваром переглянулись, как нашкодившие школьники, после чего он снова прилип к моему уху, на этот раз с рассказом.

— У «Леи» сюжет самый незамысловатый. Эти двое — ар Тиар и ар Луар. Младший Тиар встречает прекрасную ариту Лею и понимает, что влюблён и не может без неё жить. Он приходит к главе cвоeго рода ару Луару, дабы испросить разрешения на брак, и брат не может ему отказать, выдвигая лишь одно условие: Тиар сначала должен познакомить семью с избранницей. Всеобщее ликование. Приёмная мать не может скрыть слёз радости, сёстры обещают подарить жене брата свою любовь… Ну, ты поняла.

Я кивнула, не сводя глаз со сцены. Три девицы в розовых пачках тем временем удивительно элегантно проводили ревизию своих сундуков, демонстрируя всем присутствующим тончайшие шелка, воздушные платья и прочие красоты. Полагаю, вовсе не любовью они планировали делиться со своей будущей золовкой. Скорее, нарядами… Впрочем, у каждого своё понятие о любви.

Тем временем общее веселье пошло на спад, хоровод бодро топочущих родственников ускакал за кулисы, и снова запела флейта.

— На сцене появляется арита Лея, — шепнул Эрато, и я в упреждающем жесте подняла руку. Теперь и без слов всё было понятно. Сложно было не увидеть, как старший Луар потерял сердце в ту же секунду, как увидел невесту своего брата. Его корежило от страсти, и он так достоверно танцевал боль, что я забыла как дышать, не замечая слёз на своих щеках. Но за боль, как известно, никто не любит. Любят вообще не за что-то, а потому что и вопреки всему. Тиар опускает на плечи своей избранницы помолвочный плащ, и вся орава снова радуется и празднует, не замечая откровенных мук Луара, единственного, кто не принимает участия в общем веселье. Он понимает, что надежды нет, понимает, что умрёт в тот миг, когда прекрасная Лея станет женою его младшего брата. Жить ему осталось недолго, потому что свадьбу назначили на утро.

Последняя надрывная ота исчезла под театральным куполом, и я вздрогнула от неожиданности, когда на меня обрушился шквал аплодисментов. Не на меня — на артистов. Занавес плавно опустился, а я всё так и сидела, безвольно опустив руки. Никогда не думала, что балет — это так прекрасно.

— Агашка, — окликнул меня Ингвар, — антракт. Посидим тут, или хочешь прогуляться? В буфет? В комнату для девочек?

Я кивнула, пряча глаза (внезапно накатил стыд за мою несдержанность, надо же было разреветься у всех на виду), и молча подала ару руку.

К счастью, Эрато молчал, деликатно предоставляя мне время прийти в себя. И лишь у дверей в дамскую комнату произнёс немного мрачновато:

— Ты совершенно невероятная. Никогда не видел, чтобы кто-то так реагировал на «Лею».

Я недовольно поджала губы, а мой начальник задумчиво заметил:

— Мне даже на мгновение стало жаль, что я и ты… — не cтала дослушивать и, откровенно струхнув, сбежала от Эрато.

Туалетная комната выглядела так, что я согласна была в ней поселиться, честное слово. Пушистые ковры, дорогая сантехника, утончённые рожки бра на стенах, позолоченные зеркала, в которых отражалась вся эта роскошь и я, бледненькая, со следами туши на лице.

— Мрак! — ужаснулась я и бросилась к умывальнику. Эрато, зараза, ни словом не обмолвился, что я на замарашку похожа!

Прохладная вода помогла прийти в себя и привести в порядок лицо. Я поправила прическу, окинула своё отражение последним критическим взглядом и совсем уже было собралась выходить к томящемуся за дверью Ингвару, когда в дамскую комнату вошла ещё одна… хм… дама. Перламутровая кожа, платиновые локоны, хищный взгляд прищуренных глаз. Люсенька Дуклова.

Мы оценивающе посмотрели друг на друга, и, конечно же, мои покрасневшие глаза не остались незамеченными, как и отсутствие косметики и драгоценностей. Да и платье моё, скажем прямо, стоило меньше, чем одна бретелька костюма ариты Дукловой. Но я не дрогнула, приподняла вопросительно бровь и поинтересовалась:

— Насмотрелась?