Муза для чудовища (СИ)

Дашка смущённо фыркнула, а я, когда угроза внезапного замужества так благополучнo развеялась, перевела дыхание и улыбнулась, осознав, что даже после Дашкиных слов о гипотетически неминуемом браке, я не почувствовала сожаления.

Задумчиво посмотрела на Иана. Интересно, когда мы будем целоваться в следующий раз, всё будет так же ярко? И уж не знаю, что он там прочитал на моём лице, но его скулы вдруг приобрели отчетливый кирпичный оттенок, и он вскочил, буквально стряхивая меня со своих колен.

— теперь, если не возражаете, я бы предложил отправиться по рабочим местам. Дань, не думай, что я теперь отменю нашу с тобой прогулку.

Мы засуетились, вспоминая, всё ли готово для выхода, и уже десять минут спустя Иан прощался со мной у входа в эротический отдел. Я наивно подставила щёку, но мужчина повернул мою голову и прижался к моему рту в затяжном поцелуе, жарком, вымывающем остатки моей неуверенности. Всё правильно. Всё так и должно быть. Всё… Стоп!

Я подняла руки к груди Иана и мягко оттолкнула.

— Позволишь мне немного перевaрить информацию? — спросила, когда он, явно демонстрируя неохоту, выпустил меня из объятий.

— Всё, о чём ты попросишь, — серьёзно произнёс, проводя большим пальцем по моей щеке. — Не жалеешь?

Я пожала плечом.

— ты?

— Лишь о том, что не могу провести сегодняшний вечер с тобой… Что тебе заказать на обед?

— На твой вкус, — шепнула я и с удовольствием ответила на очередной, вскруживший голову поцелуй.

И только минут двадцать спустя, уже у себя в кабинете, я поняла, что мало я на своих музов наезжаю. Правильно cпуску не даю за муравьино-мотыльковую тематику и танцующие джигу гормоны. Потому что в реальности всё совсем не так. В реальнoсти страсть больше напоминает извержение вулкана, настолько всё стремительно и жарко…

Ну, по крайней мере, у меня… Да, пожалуй, если бы я была писательницей, я бы писала об огненной волне, в которой сгораешь, чтобы подобно фениксу возродиться более живой и сильной. Именно так. Что там Иан говорил? Пассажир в чёрно-белом поезде? Нет, я, пожалуй, героиня другой истории. Сказки про спящую красавицу, ту самую, которую разбудил один поцелуй принца. Только я, в отличие от неё, даже не понимала, что сплю. И да, целовала сама…

Я прикрыла глаза, чтобы ещё раз, хотя бы мысленно, пережить восхитительный момент нашего с Ианом первого поцелуя.

Иисусе! И часу не прошло с момента нашего расставания, а я уже, кажется, скучала… Я совершенно точно ненормальная: из одной райности в другую. То бесчувственная ледышка, то нимфоманка, мечтающая о мужсих губах…

Лёгое поашливание отвлело меня от горестных дум. Я распахнула глаза и в неожиданой близости от себя обнаружила рыжие лохмы Тарасика и его же лихорадочно блестящие шоколадные глаза.

— Ты акая-то другая, — подозрительно протянул он. — Постриглась, что ли?

Мужии — они всегда мужики, даже когда музы.

— Ага, постриглась, — хмынула я. — Зачем пришёл? Сегодня же, вроде ак, не твой день…

— гаша… — Тараси прижал руки к своей мускулистой, привычно запакованной в авоську груди.

— гашенька, — повторил он задушевно и, от полноты чувств, не иначе, зажмурился и покраснел. Будь я писательницей, я бы сказала «с видом небывалого блаженства на oдухотворённом лице cмежил веки, отчего пушистые ресницы скользнули по загорелой коже, привлекая внимание к мелким веснушкам». Но, к счастью, я была не писательницей, а собирательницей восьмидесятого класса, поэтому я лишь подозрительно сощурилась и осторожно поинтересовалась:

— У тебя опять запор, что ли?

Моя намеренная грубость слегка выбила лучшего работника сезона «Романтическая весна 2016» из колеи, но он быстро вспомнил, кто перед ним, и без труда вернулся на проторенную дорожку. То есть снова зажмурился и покраснел, а потом спросил совсем неожиданное:

— А тебя вправду до восьмидесятого класса повысили?

— Вправду, — мрачно подтвердила я. — Так сказать, вашими молитвами…

— Тьфу-тьфу! — Тарасик испуганно вытаращился на меня, сплюнул три раза через левое плечо и, оскалившись, постучал костяшкой указательного пальца по верхним зубам. — Чтоб не сглазить…

После чего подозрительно оглянулся на дверь. Подозрительно сощурился. На подозрительных цыпочках обогнул мой стол, склонился над ухом и, обдавая меня подозрительными коньячными парами, сообщил:

— Первое место в рейтинге на СИ. Уже три дня. Агата, это шедевр. Тебя же сразу до семидесятого… нет до шестидесятого класса повысят! Вот увидишь.

— На СИ? — сиплым от обречённости голосом спросила я. — Таро… ну, я не знаю… из сырого материала, ты же знаешь, продукт не очень стойкий получается… опять-таки, ночь амнистера только сегодня была… не знаю.

— Агаш! — красавчик обиженно надулся и почесал золотистую от загара грудь. — Ну, хотя бы черновик глянь! Не пожалеешь!!!

— У меня и в этом месяце и так перебoр со сладким будет, — предприняла последнюю попытку я, но энтузиазма у Тарасика не убавилось. Я бы даже сказала, прибавилось. Глаза его, как говорится, загорелись безумным огнём естествоиспытателя, а рыжие кудри дрогнули от возбуждения. Он радостно улыбнулся и сообщил: