Муза электрички

Хозяйка готовит фрикадельки с помидорками черри
Или фрикадельки с цветной капустой.
Ставит на стол сливочный соус или томатную сальсу.
Её домашняя жизнь полна всяческих приключений,
От которых, бывает, срывается голос и дрожат пальцы.
Ее выходное платье куплено в Индии за бесценок,
На кухне развешаны в рамочках папирусы из Египта.
Ей хочется жить, и счастливо непременно,
Но часто приходится плакать, а иногда — гибнуть.
Конечно, самое страшное, что чашка может разбиться,
Молоко — растечься по скатерти, дети — вырасти…
Скоро ей перевалит за сорок, и она задумается о самоубийстве,
Но решит, что ещё и это ей просто не вынести.
Она улыбается со страничек в социальных сетях.
Ей хочется целоваться. И петь. И не мыть посуду.
Она иногда курит — редко и не взатяг.
Это не я. Честно. Я такой никогда не буду.

* * *

Срезая угол по утрам
Через больничный городок,
Я уступаю старикам
Тропинки тоненький ледок.

Ещё один скользит, идёт,

Ступает шатко, нелегко…
И дворник под ноги на лёд
Песок плеснёт, как молоко.

А в воздухе дрожит капель,

Весёлый мат и птичий крик.
Пускай февраль, а не апрель,
Но улыбается старик.

Бредёт неловко вдоль стены

С подсветкой ангельской на лбу:
Тому, кто дожил до весны,
Грех жаловаться на судьбу.

* * *

Пастила и сухое варенье,
Банки-крышки, садовый содом,
Первобытное острое рвенье —
Мра и голод не внидут в наш дом.

Летний рай в погреба закрываем.

А во рту, горяча и глуха,
Черноплодная и черновая
Беспощадная горечь стиха.