Муза ночных кошмаров

А что может Сарай? У нее имелся собственный арсенал кошмаров. Если бы она хотела ускорить сумасшествие Новы, то имела все подручные для этого средства. Но она больше не хотела быть Музой ночных кошмаров. А кем? Ей вспомнились слова Лазло, сказанные перед тем, как она во второй раз проникла во сны Миньи: «Ты не пытаешься одолеть Минью. Помни об этом. Ты пытаешься помочь ей одолеть ее кошмар».

Но как одолеть кошмар, который является простой истиной?

– Я не собираюсь тебе мешать, – сказала она Нове, пытаясь сохранить спокойствие в голосе, даже когда под ногами начал дробиться лед.

Сон Миньи напомнил ей о том, как бесполезно менять ход событий, когда страх проделал столь глубокую траншею. Нужно попробовать что-то другое. Ей стало жаль, что Лазло не может помочь. Как бы он поступил, задумалась Сарай, и в ту же секунду ей пришел ответ, а сон заколебался и видоизменился. Белый ледяной пейзаж исчез, и они с Новой переместились в амфитеатр Плача.

Нет, не Плача, и не в том виде, в каком Сарай видела его последний раз, полного воинов и призраков. Это оказался Плач мечтателя – место, построенное на сказках, стремлениях и чудесах, которое можно обнаружить только в сознании Лазло – и Сарай. Раньше он всегда переносил ее в это место с помощью своей воли. Но на сей раз она попала сюда своими силами.

– Где мы? – требовательно спросила Нова. Теперь на ней были не вещи для морозной погоды, а маслянисто-черный костюм с броней из мезартиума.

– В безопасном месте, – ответила Сарай.

Вот какой ответ пришел ей в голову. Вот что сделал бы Лазло – делал, неоднократно. Библиотека, берег реки, отцовский дом и, самое главное, Плач мечтателя – с его крылотворцами, чайными и чудесами. Он привел ее в безопасность.

– Их не существует, – фыркнула Нова, и Сарай почувствовала, как земля уходит из-под ног, а также осознала, что они не оставили лед позади. – Если ты еще этого не поняла, то скоро поймешь.

Таков урок долгой жизни Новы: безопасных мест не существует. Или же, быть может, есть одно, подумала Сарай. И снова изменила сон.

Разумеется, пол из мезартиума значительно тверже льда. Она привела Нову домой – вернее, в свой дом, который Нова украла, – в ту самую комнату, в которой они находились наяву.

В реальности Нова спала на стуле Миньи, а Сарай легонько прикасалась к задней части ее шеи. Во сне они стояли под одной из арок и смотрели на сад. Не было ни гигантских белых стеблей, ни низко висящей серой дымки. Вдалеке восходило солнце. Какое солнце, в каком мире – не имеет значения. Они не могли увидеть отсюда землю, только сливы у балюстрады и облака, напоминающие сладкую вату.

– Так лучше? – спросила Сарай.

– Его безопасность полностью зависит от того, кто им владеет, – ответила Нова, но металл служил прочной опорой для ног, и Сарай подумала, что это что-то, да значит.

– Верно, – признала она. Скатис использовал цитадель, чтобы сделать из себя чудовищного бога. А Лазло бы…

Она с трудом сглотнула. А Лазло бы сделал и сделает это место безопасным – не только для них, но и для всех нуждающихся.

– Люди, – произнесла Сарай. – Люди – наше пристанище. У меня есть такой человек: он значит для меня и дом, и весь мир. – На глаза накатились слезы. – И я даже не представляю, что со мной будет, если я его потеряю, как ты не можешь представить, что будет, если потеряешь Кору.

– Я ее не потеряю, – с вызовом отчеканила Нова, и Сарай увидела вспышку страданий в ее глазах, а также кое-что еще: ощутила вкус крови. Кровь чувствовалась в ауре сна и шла в комплекте с подтекстом, звучавшим как напев: «слишком поздно, слишком поздно». Нова закусила щеку, и Сарай начала понемногу понимать, каких усилий ей стоило каждую секунду сохранять свое отрицание.

– Расскажи мне о ней, – попросила она, чтобы разговорить Нову, – будто это не даст ей сделать что-нибудь другое, например, проснуться или разбиться на миллион осколков. – Какой она была? – Как только прошедшее время слетело с языка, она напряглась и спешно добавила: – В смысле раньше.

Нова была на грани, но сделала вид, что не заметила оплошности. «Раньше» имело для нее глубинный смысл. Раньше, до Скатиса, до лазурной кожи, до того, как их разделили.

– Она была Корой, – ответила Нова, словно в этом слове крылось все, и поскольку они пребывали во сне, так и было.

Нова создала Кору для Сарай, так же как Лазло создал для нее торт и расширил границы удовольствия: посредством медиума соединенных разумов, ее дара. На Сарай нахлынули воспоминания. Она увидела двух девочек, растущих без матери в бесплодном мире, которые были друг для друга более реальными, чем отражения в зеркале. И действительно, в их мире не существовало зеркал, поэтому они представляли лицо друг друга как свое собственное. Сарай ощутила, что значит быть половинкой целого, доверять голосу, который всегда ответит. Воспоминания внедрились в ее сознание.

Она познала смрад уулов и жжение от пощечины Скойе, увидела сияние корабля в небе и поняла, что это значит. Увидела Скатиса, когда он был незначительным имперским служащим, в мире, который позже предаст анархии и хаосу. И…