Музей

- У меня завтра день рождения. Прошу ко мне в семь часов. Обязательно приходи. Будут только наши. У тебя других планов нет?

- Никаких. Благодарю, непременно буду.

В обед Верлибр отпустил Элоизу домой, а мы все собрались в его кабинете. Разложили на столе лист ватмана, достали фломастеры, написали вверху "Поздравляем!", а внизу свои пожелания. Верлибр написал милые стишки, в которых Элоизу сравнил с тонкой и хрупкой вазой.

Я написал: "Желаю счастья!" и нарисовал сердце, пронзенное стрелой.

Нарисовал и подумал: "Странно, от стрелы должна быть боль, какое же тут счастье?"

А уж думать и вовсе глупость...

- А уж думать и вовсе глупость с его стороны! - донеслись восклицания Салтычихи, когда Элоиза открыла мне дверь.

Я протянул цветы. Я опоздал, так как долго приводил себя в порядок.

- Поздравляю, Элоиза. Извини, быстрее не мог.

Элоиза тонкими пальцами поправила надломленный бутон.

За столом сидели Верлибр, Салтыков, Салтычиха, чистый Федул в чистой одежде, Вова Сергеевич, Пантелей, Скоробогатов, несколько женщин, которых я увидел впервые. Женщины сразу же стали всматриваться в меня, как в богатого родственника.

- О, какие цветы! - раздались голоса.

Элоиза усадила меня рядом с собой.

- Почему же вы, Федул Сергеич, никогда не рассказывали нам о своих юношеских похождениях? - продолжил Верлибр прерванный моим приходом разговор.

- Да ведь первый раз вот так сидим в непосредственной обстановке. Еще раз поздравляю тебя, Эля! Меня ведь в юности называли Хэмом. Тогда все с ума сошли от Ремарка, Хемингуэя. В институте я был очень похож на него. Ростом, правда, немножко поменьше. Боксом занимался, писал рассказы, очерки...

- Тебя не Хэмом звали,- поправил брата Вова Сергеевич,- Хэмчиком.

- И когда я понял, что не выйдут из меня ни репортажи, ни романы, ни рассказы, а я никогда не перерасту из Хэмчика в Хэма, я покинул большую литературу и ушел в большой театр. Я имею в виду искусство театра, а оно, как всякое искусство, большое. Я даже поставил оперу "Мазепа". Освистать не освистали, но ни одной рецензии, как будто никто и не слышал.

- Предлагаю тост за музей, собрание муз! - воскликнул Пантелей. Смотрите, сколько у нас талантов!

Все с удивлением посмотрели на начальника охраны. Такие речи!

А теперь поговорим о предстоящем Дне...

- А теперь поговорим о предстоящем Дне открытых дверей музея,- сменил тему директор. - Надо тщательно организовать его, чтобы не было эксцессов, как в прошлом году.

- Да, а где Шувалов? - спросила Элоизу одна из женщин.

- Не знаю,- пожала та плечами. - На даче, наверное. А что?

Я спросил у Верлибра, что это за День открытых дверей музея. Я и не подозревал, что это его конек.

- День открытых дверей музея,- начал Верлибр,- в первый раз отмечался после памятных событий июня девяносто третьего года. Помните, мы тогда все собрались в четвертом зале?.. Нет, это я его сделал "четвертым" в девяносто восьмом после дефолта, а тогда он был еще "второй", только что переименованный в "третий"... Да, собрались мы все в этом зале и решали, какую экспозицию сделать к очередному Дню города... С тех пор мы и отмечаем ежегодно День открытых дверей музея. За несколько истекших лет он превратился в самый настоящий праздник для горожан и гостей города. Приезжают даже из Питера и Амстердама, походить по залам и запасникам музея, потрогать, пощупать, примерить все, что там хранится.

- В этом году они особо не расходятся,- сказал Салтыков.- Ремонт. Площади не те.

- Кто хочет походить по площади, походит по городской,- сказал Верлибр.По первому этажу в конце концов можно гулять. Он большой. Хватит на всех. Чересчур любопытных можно будет в подвал отвести.

- Там рысь,- сказала Элоиза.

- Вот и хорошо. На рысь заодно посмотрят.

- Она живая!

- Тем более. То есть как это живая? Кто оживил? Федул Сергеевич, вы?

- Наверное. Он всех их оживляет. Вова Сергеевич убьет, а он оживляет.

У него там чан с живой водой.

Я с недоумением слушал их речи. Видимо, у музейных работников после энного количества грамм на грудь фантазии начинают размножаться со скоростью бактерий.

- Я там к Дню открытых дверей выделила подарки сотрудникам музея,вспомнила Салтычиха.- Мужчинам по пакетику гвоздей и шурупов, рулетку в придачу, а женщинам в основном небольшие отрезы на платье. Я уже списала все на открытую выставку. Вы не возражаете, Павел Петрович?

- Ладно, пьем по последней - и расходимся, - сказал Верлибр.- Первый час уже. Не забыли, завтра собираемся у меня в десять часов по предстоящему Дню. За отгул.

Последними уходили женщины. Они ждали от меня действий, но я им сказал слова:

- До свидания. Очень приятно было познакомиться.

Элоиза прибирала в комнате и, казалось, не обращала на меня внимания.

Я потоптался в прихожей, кашлянул.

- Ну я пошел.

- А ты куда? - спросила она меня.- Уже все электрички ушли. Оставайся. Помоги стол оттащить... И вообще,- сказала она через пять минут,- если хочешь, оставайся у меня. Этим мы никого не удивим, да и никто этому не удивится.

Спать будешь на раскладушке...

- Спать будешь на раскладушке.- Элоиза вытащила раскладушку из-за шкафа.Что?