Музей боевых искусств

— Я уже упоминал во время нашей встречи в кафе о том, что три дня назад пятнадцатого апреля я ночевал в доме Оксаны. Утром я обнаружил труп девушки в кладовке. Накануне вечером она разговаривала с вами по телефону, что подтверждает соответствующая запись в мобильнике Оксаны. Вы хотели встретиться с девушкой, но она была против. Тогда вы приехали к ней домой и вызвали ее на улицу. Оксана была со мной и дала вам, как говорится по-русски, от ворот поворот. Но вы не успокоились, через некоторое время вернулись к дому и снова позвонили в дверь. Когда Оксана выходила к вам, я как раз засыпал, поэтому всего того, что в дальнейшем происходило в доме, не слышал. Вы же убили девушку, похитили хранившиеся у нее в доме картины и ушли, прихватив свою фотографию-улику, свидетельствующую о том, что между вами и вашей жертвой существует связь.

Я замолчал и выжидающе уставился на англичанина. Он целую минуту разглядывал меня с задумчивым видом, потом изрек:

— Я действительно разговаривал с девушка по телефону, она сама мне звониль, но я к ней ехать не хотел, вы ошибайтесь. Я не знай ни о каких картина. А фотографий мой, — он кивнул на снимок в моих руках, — я ей когда-то дариль. Но как фотографий попаль в мой номер, я не знай.

— Джон, — сказал я насмешливо и укоризненно, — подобные заявления требуют доказательств.

— О да, да, конечно, — засуетился иностранец. Он встал, подошел к валявшейся на полу папке, которую мы с Дашкой выкинули во время обыска из портфеля, и, достав из нее железнодорожный билет, протянул мне. — На всякий случай сохраниль. В тот день я ездил в Вешневодск. У меня там филиал от моя фирма. Когда звониль Оксана, я как раз был на вокзал. Уехаль я на поезд в половина двенадцать часов ночь, а в пять утра уже быль в город Вешневодск. Там меня мой сотрудник встречаль. Он отвез меня на свой квартира. Если ви мне не верить, можете у него узнавать. А при-ехаль я позавчера.

Я вскочил. Вот черт! Переполнявшие меня чувства превосходства и фанаберии враз улетучились, уступив место тоске и подавленности. Разглядывая железнодорожный билет, я повертел его в руках. Действительно, на нем стояла дата 15.04. А в графе «время отправления» — 23.30. И у меня не было оснований сомневаться в правдивости слов Джона. Не такой уж он идиот, чтобы так грубо врать. А раз англичанин в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое был в дороге, а потом у своего сотрудника в квартире, то он никак не мог прийти в интересующее меня время к Оксане в дом и убить ее.

— Но как же фотография? — произнес я растерянно. — Как она к вам попала?

Джон развел руками:

— Я сам не понимай!

Я был раздавлен. Я чувствовал себя так же, как чувствует себя человек, который построил дом и собрался уж было в него въехать, а дом вдруг рухнул у него на глазах до самого фундамента. Подобной эскапады с железнодорожным билетом я от Джона не ждал. Ведь я был уверен, что он у меня в руках. И на тебе! Вывернулся, гад, ушел, как угорь, из рук… Рано же я праздновал победу!

Я без сил рухнул на стул и почти простонал:

— Но, может быть, вы сумеете объяснить, каким образом фотография попала к вам в номер? Поймите, от вашего ответа зависит вся моя дальнейшая жизнь.

На холеном лице Джона отразилось сочувствие. Однако он покачал головой.

— Поверьте, я очень любиль Оксана. И мне жаль, что она умер. И я ее не убиваль. И очень хотеть найти ее убийца. Но не знай, кто мне принес мой фотографий.

Сухарь ты бездушный. «Любиль» он. Если бы «любиль», носом бы землю рыл, чтобы помочь мне найти убийцу. Но я все еще на что-то надеялся. Вернее, не на что-то, а на память Джона. Не маразматик же он еще. Должен сообразить, как на антресоли могла попасть его фотография.

— Послушайте, Джон, — заговорил я, четко произнося слова, чтобы англичанин лучше понял неродную для него речь, а следовательно, предельно ясно осознал смысл мной сказанного. — Тот, кто убил Оксану, неспроста похитил у нее из дому фотографию и подбросил ее к вам на антресоли. Убийца сделал все, чтобы на вас пала тень подозрения. Он вас подставил. Кроме того, из дому девушки пропали отданные ей на сбережение грабителями три картины стоимостью десять миллионов долларов. Теперь бандиты не оставят вас в покое, будут требовать с вас полотна.

Наконец-то бездушного англичанина проняло. Он потерял свое хладнокровие и посмотрел на меня очумело.

— Да-да, — продолжал я с видом соболезнующего чужому горю человека. — Именно так. С вас бандиты будут требовать десять миллионов долларов. А они церемониться с вами не будут. Уж поверьте мне, мы с Дашей побывали в их руках и превосходно знаем крепость их кулаков. — При этих словах я глянул на сидевшую на кровати и как будто успокоившуюся свою подругу, и она, поддерживая меня, активно закивала. — Так что сейчас в ваших руках не только моя судьба, но и ваша. Вспоминайте, Джон, вспоминайте! Может быть, к вам приходил в последние дни кто-нибудь, кто мог подбросить фотографию, или кто-то проникал в номер, ломал дверь, в конце концов, или произошло нечто странное — важна любая мелочь.