Музей богов

— Подсказала бы, если бы сама знала. Но ты поймешь. И разберешься, что надо делать.

— Надо как-то расширить сознание, чтобы разобраться и понять?

— Сознание расширять не надо, просто перестань его ограничивать.

— А если ошибусь?

— Ну, вот, достал уже! Если, кабы… Арина предупреждала, что всегда начинаешь сначала ныть в сложных ситуациях. Или наоборот — сделаешь что-то, а потом будешь сожалеть о содеянном. Ничего, в критические моменты я буду рядом и подскажу, если смогу — помогу, когда уж совсем скверно будет. Да и Роберт поможет, он прекрасно понимает человеческую речь, только сам слова произносить не может. Но на многое не рассчитывай — ни подсказок по мелочам, ни прямой помощи по пустякам от меня не дождешься. Мне нельзя всякий раз вмешиваться в тонкости этого мира. Вот разрушить вероятностное будущее с твоей помощью, уничтожить неудачную временную линию, чтобы она стала ложью, это всегда пожалуйста. Это уже мое дело. После исчезновения такой вероятности ты отбрасываешься назад, в точку расхождения реальностей, и никакого парадокса.

— Понял. Кажется. А выбора у меня уже нет? Отказаться могу? Тут тоже должна работать двоичная математика.

— Можешь, конечно. Зато потом остаток дней будешь жалеть об упущенных возможностях и гадать — получилось у меня или нет? Ведь если ты откажешься, я навсегда уйду из твоей жизни. Но если согласишься, а потом передумаешь, обратной дороги не будет. Я сделаю так, — она щелканула своими изящными пальчиками, — и тебя не станет. А пока было бы очень полезно на какое-то время исчезнуть из этого мира. Не пугайся, ненадолго.

— И сколько всего таких вероятностных линий?

— Понятия не имею. Может быть сколько угодно.

— Это как это?

— А так. Они же всегда меняются, на то и вероятности. Но! Порядок величины известен. Ведь не все вероятности опасны. Некоторые вообще равнозначны или малозначительны. Поэтому в нашем случае интерес представляют десяток-два. Может и меньше, а возможно и чуть больше. Ну, какая мне разница, в какой цвет покрасит калитку твой сосед по даче?

— У меня нет дачи.

— Неважно, это я для примера. Или не все ли равно, к кому из своих внуков поедет на выходные твоя соседка — тетя Шура? А вот что наденет уходя на работу другая соседка — Танька с верхнего этажа, — короткую юбку или джинсы, — от этого могут зависеть судьбы Мира. Например, так. Выбрала она мини-юбку. Какой-то не в меру ретивый джигит индуцировался ее круглыми коленками и напал вечерком. Она сразу выхватила пилочку для ногтей и воткнула джигиту куда попало. А попало в шею, в сонную артерию. Джигит умер от кровопотери, Таньку арестовали, а договор, что она оформляла по указанию шефа, оказался просрочен. Нашли другого бизнес-партнера. Договор заключили и закупили некачественные запчасти у плохого поставщика. Вертолет со скверными деталями разбился, погиб ключевой политик. Преемник оказался близоруким, двинул куда-то не туда, принял необдуманное решение, что привело к большой войне. Мир рухнул. Вот и апокалипсис за дверью. Первое, что пришло на ум.

— «Эффект бабочки»?

— Он самый. Был на эту тему рассказ у Рэя Брэдбери. Собственно, он и есть автор термина, хотя и не напрямую, неважно. Об этом и в книжках писали, и фильмы снимали.

— А подумать можно?

— Можно, конечно. Думай сколько угодно, — милостиво разрешила Лу, — только здесь, пока ты у меня дома.

— Согласен, — сказал я.

— Не, так дело не пойдет. Выскажись четко и полно, только поразмысли как следует, — твоя фраза приобретет значение письменного документа.

Я собрал мысли в кучку, подумал и произнес:

— Согласен отправиться в другие вероятностные реальности с целью остановить развитие событий по гибельному для людей сценарию. Согласен уничтожить фигуру Бога Зла в музее Эстакмис.

— Очень хорошо. Принято! Поздравляю! Так всегда поступали некоторые мои ученики, если у них вдруг возникали проблемы с миром.

— То есть, это не первый раз с нами такое?

— Нет, конечно. Я уже и не помню, сколько раз приходилось осуществлять подобное. Только вот ситуации всегда новые и непохожие. Но общая схема совпадает.

— Вопрос можно?

— Конечно.

— Зачем скульптуру-то изничтожать? Стоит себе… и пускай стоит. Красивая, мне понравилась.

— Ну, как зачем. Чтобы мой враг не вернулся в свое убежище. Это не просто фигура, не просто идол. Она, эта статуя, может быть носителем сущности моего врага. Временным для него убежищем. Местом, где он переждет неблагоприятные для него времена. Недаром мои ученики всегда старались разбить, уничтожить статуи моих врагов.

— А кто они, твои ученики?