Музей богов

— Не знаю, как там относительно мужчин, — скривилась Маша, — и как это на них может повлиять, но у женщин детородного возраста овуляция два-три дня в каждом цикле, и в этот период обычно очень хочется. Все остальное время вполне можно и не трахаться, ничего плохого не произойдет. Не изменится и не случится… Короче, когда поступила в Репу, то встретила там одного парня и влюбилась с первого взгляда. Как четырнадцатилетняя школьница. Это было перед самым началом занятий, но после обеда я снова его увидела и подумала, что вот она — новая глава моей жизни, и возможно здесь я встречу судьбу. В тот момент этот студент казался мне старшекурсником, и даже мысли не возникло, что мы будем вместе. В учебной части что-то напутали, и меня не оказалось в списках, пришлось самой выбрать группу, а я хотела учиться со своей подругой, но там и так было много студентов, поэтому меня определили в другую. На следующий день, когда начались занятия и знакомства, опять увидела того парня. Он оказался с моего факультета и курса. Тогда и подумала, что совпадения все же бывают. Мы вместе учились, он мне нравился, но рядом с ним я всегда чувствовала себя неловко и скованно, пока не оказалась на вечеринке, где сборной компанией отмечали первую стипуху. Мы очутились рядом. Все там безобразно перепились, и проснулась я вместе с этим парнем… в обнимку. У нас был секс, но, как ни странно, все-таки мы подружились. Я вообще была белой вороной у нас на факультете. Потом происходило всякое разное, мы то сближались, то расходились, но чувства к нему всегда были при мне. То сильнее, то меньше, однако ничего хорошего так и не получалось. Лишь мы могли быть такими идиотами: любить друг друга — и предавать. Хотеть быть вместе — и разбегаться. Знать, что делаем ошибки — и упорно делать их дальше. Хотеть обнять, прижаться, а вместо этого, со знанием дела, предавать друг друга как можно чаще. Я выбрала живопись, а он — реставрацию. В какой-то момент поняла, что так продолжаться уже не может, и ничего с ним больше не получится. Потом начались другие отношения, и с ним уже не встречалась. Была любовь, счастье и мечты. Расставание, слезы и скандалы. С тех пор мое любимое занятие — это увлечение людьми, с которыми не то, что не надо, а просто пипец как нельзя. Затем еще новые знакомства, иные отношения и даже брак. После года взаимных упреков, скандалов и препирательств развод. Связь с тобой, перешедшая в какую-то хроническую «болезнь»… Слушай, давай поговорим о чем-нибудь другом?

Мне тогда вдруг почему-то сделалось немного стыдно, и я вообще перестал говорить. Хотелось просто молчать, зато моя собеседница принялась обсуждать блюда, что собиралась заказывать на завтра. Я хотел одного, она — другого, в результате ни до чего мы не договорились. Зато на следующий уик-энд решили смотаться в Питер, в гости к нашему общему другу — веселому пьющему скульптору, что давно уже нас звал, обещая предоставить ночлег в своей мастерской. В этой-то мастерской и довелось мне заприметить тот самый эмалированный таз.

С тех пор прошло много времени, но разговор наш запомнился очень хорошо. В результате вот сижу я у следователя в кабинете, вижу тревожную сигнальную надпись на футболке Маши, а сама она, в качестве возможной жертвы, участвует в этом любительском видеоролике, присланном каким-то неизвестным маньяком. И сидит она в том самом тазу, что использовал для технических надобностей мой приятель — скульптор Сильвестр. Еще мне вспомнилась ночь на хлебах у Зинки-Блохи, молодой вдовы тогда уже покойного Сильвестра. Кажется, этот же таз там тоже присутствовал. Или его там не было, а видел я его раньше, совсем в другом месте, и это все очередной коварный обман памяти?

Честно говоря, просто не помню, как оказался тогда дома. Не особо долго думая, я тут же купил электронный билет на ближайший экспресс до Петербурга.

Глава XIV. Кафе «Черный Перламутр»