Музей невинности

Представляю новую карту Нишанташи, придуманную мною в те дни; ее я старался придерживаться всеми правдами и неправдами. Часть улиц закрашены красным — по ним мне ходить строго-настрого запрещено. Перекресток проспектов Валиконак иТешвикие, недалеко от которого находился бутик «Шанзелизе», сам проспект Тешвикие, где стоял «Дом милосердие», угол между полицейским участком и лавкой Алааддина я окрасил красным. Кроме того, запретил себе ходить по проспекту Абди Ипекчи, который тогда назывался проспектом Эмляк; по улице, позже известной как «проспект Джеляля Салика», которую обитатели Нишанташи нарекли «улицей полицейского участка»; по улице Куйулу Бостан, где жила Фюсун, и по всем в округе—их я тоже пометил красным цветом. Другие улицы получились оранжевыми. Это означало, что здесь, забывшись, можно вдруг предаться воспоминаниям. Поэтому на «оранжевые» улицы я позволял себе заходить лишь иногда, в случае крайней необходимости, и только на несколько минут, причем если до этого не пил. Наш дом и мечеть Тешвикие находились как раз на улице оранжевого цвета. На улицах, помеченных желтым, также надо было сохранять бдительность. Там тоже пряталось полно ловушек, будивших опасные воспоминания, от которых мне делалось только больнее. Например, желтым были отмечены путь из «Сат-Сата» в «Дом милосердия» или дорога, по которой Фюсун ходила из «Шан-зелизе» к себе. На желтые улицы мне дозволялось наведываться, но и здесь нужно было оставаться внимательным. Я отметил на карте множество и других мест, связанных с нашей стремительной связью, вплоть до пустыря, на котором когда-то давно зарезали барана, или угла, с которого я смотрел на Фюсун, когда она была на похоронах во дворе мечети. Я старался всегда мысленно держать эту карту под рукой: по красным улицам никогда не ходил и верил, что только так смогу со временем излечиться от болезни, что зовется любовью.

32 Призраки Фюсун

К сожалению, забыть Фюсун, запретив себе ходить по улицам и отдалившись от вещей, напоминавших мне ее, я не смог. Потому что теперь мне повсюду она мерещилась — в уличной толпе или на приемах, среди гостей.

Первая «встреча», потрясшая меня больше всего, случилась однажды июльским вечером, когда мы с Си-бель ехали на пароме к моим родителям, перебравшимся на лето в Суадие. Паром из Кабаташа причаливал в Ускюдаре, я уже завел машину, как и другие нетерпеливые водители, и вдруг увидел, что Фюсун выходит из боковой двери пассажирского салона. Сходни парома еще не опустили. Если бы я побежал за ней, то наверняка догнал бы. Сердце бешено колотилось. Выскочив из машины и уже собираясь окликнуть, вдруг с болью заметил, что со спины она вдруг стала гораздо полнее и грузнее, а лицо превратилось в лицо другой женщины. В последующие дни я постоянно прокручивал в памяти эти несколько секунд и даже убедил себя, что когда-нибудь действительно случайно встречу ее.

Однажды после обеда я пошел в кинотеатр «Конак». После сеанса зрители поднимались к выходу по длинной и широкой лестнице, и тут показалась она—на восемьдесять ступеней впереди меня; я узнал ее длинные осветленные волосы и стройную фигурку и побежал следом, хотел крикнуть ей, но крика не получилось, как в кошмарном сне. И только в последний момент понял, что это не она.

Однажды я заметил ее отражение в витрине магазина в Бейоглу, куда ездил теперь чаще, потому что там мне почти ничего о ней не напоминало. В другой раз Фюсун показалась на улице. Ее выдавала легкая, парящая походка. Я снова побежал вслед, но так и не догнал, потеряв из виду. И не смог решить, был ли это реальный человек или мираж, созданный моим больным воображением, а потому несколько дней бродил между мечетью Хусейн-Ага и кинотеатром «Сарай» в то же самое время дня, затем шел пить пиво и, занимая в пивной столик у окна, долго смотрел на улицу и на прохожих.

Призраки Фюсун появлялись иногда лишь на несколько секунд. Например, один запечатлела фотография, где виден ее белый силуэт на площади Таксим.

Меня поразило, что много женщин делают такую же прическу, как она, и одеваются точно так же, и сколько смуглых красавиц осветляют волосы. Улицы Стамбула кишели призраками Фюсун, которые показывались на мгновение и тут же исчезали. Но стоило подойти к такому призраку поближе, как он превращался в другую женщину. Однажды мы поехали с Заимом в загородный клуб играть в теннис. Она с двумя другими девушками сидела спиной к корту за столиком и пила «Мельтем». Увидев ее, я удивился, что она пришла в закрытый клуб. В следующий раз Фюсун вьшша на Галатский мост вместе с пассажирами парома из Кады-кея и принялась голосовать проезжавшим мимо маршрутным такси. Вскоре я привык к этим видениям. Она показалась на балконе кинотеатра «Сарай» в перерыве между сеансами, на четыре ряда впереди меня. С двумя сестрами аппетитно облизывала эскимо «Ледяной мираж». Тогда я не сразу сообразил, что у Фюсун нет сестер, и до конца насладился болью самообмана.