Музей разочарований

— Помни, Вивьен, мы не должны соглашаться на меньшее, — пафосно произнесла я, напоминая об обете Вивьен и Дэльфин. — Не меньше, чем любовь, как у Энн и Гилберта или как у Розы и Джека, только такая, настоящая любовь, где на двоих одно сердце. И никак не меньше.

Рисунок динозавра

Динозавр Адамбратио

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк

Кат. № 201Х-4

Подарок Эфраима О’Коннора

Наш восьмичасовой марафон «Твин Пикс» был еще в силе (хотя Эфу вздумалось прокатиться на скейте «пока погода еще позволяла» — его слова, я же назвала это «отговоркой для пенсионеров»), и я, любуясь своими новыми, в серебряную полоску носками, спускалась вниз. Его семья сегодня была у нас в гостях. По запаху томатно-чесночного соуса стало ясно, что в духовке уже запекается хлеб.

— Мам, тебе помочь?

Неожиданно из кухни с бокалом красного вина вышла Эллен, мать Эфа. Её рыжие волосы струились по плечам. Хотя у нее и имелись причуды, которые свойственны всем художникам, сумасшедшей она не была. На ней было надето классическое черное платье, тяжелые мотоциклетные ботинки, а на шее закручены оранжево-красные бусы из бисера. Она всегда напоминала мне даму с картины эпохи Прерафаэлитов. Она была самым красивым человеком, которого я знала.

— Пенелопа! Привет!

— Миссис О’Коннор, здравствуйте! Я не знала, что вы уже здесь! — Я обняла её, она пахла чем-то легким и цветочным, но чихать от этого аромата не хотелось.

— Твоя мама говорит, что ужин будет готов через десять минут.

— Эф здесь?

— Сидит за столом. Уверена, ему нужна твоя помощь.

В столовой Эф сосредоточенно перекладывал нож то справа от ложки, то слева от неё.

— Бесполезно, — сказала я, встав у него за спиной, и вернула нож на его законное место справа от ложки.

Он протянул мне оставшиеся столовые приборы и развалился на стуле, наблюдая, как я поправляю то, что он уже разложил.

— Ну, кого ты пыталась убить сегодня?

— Ух ты, прошла целая неделя, а шутка всё еще не утратила актуальность? — спросила я.

— Убийство — это тебе не шутки, Пенелопа, — строго отчитал он.

— Успел уже сегодня выпросить номера телефонов у девушек?

— Целых 37, — ответил он.

Я указала на кувшин с водой.

— Вставай, пора за работу.

Он тяжело вздохнул и потянулся, как будто только что проснулся, и неожиданно врезался в меня, пока я наполняла бокалы. Как результат — мокрая скатерть. Как можно быть таким неуклюжим и в то же время так невероятно рисовать? Кстати... Может, пора вернуться к этому разговору...

— Ты больше не рисовал картинки с крошечными динозаврами? Они мне так понравились.

— Нет, — сказал он с недовольным выражением лица и с раздражением пожал плечами.

Ладно, тема закрыта.

— Я рассказывала, что Одри хочет, чтобы я ходила в клуб французского с ней и Черисс? Она считает, что нам следует «расширить наш круг общения». Да Черисс скорее сожжет всю школу, чем включит меня в свой круг.

Он фыркнул.

По его реакции я поняла, что он был на моей стороне, поэтому продолжила:

— Помнишь время, когда она гнобила меня за выражение «убить одним выстрелом двух зайцев»?

Следующие слова я произнесла, стараясь изо всех сил подражать Черисс:

— «Как веган, я предпочитаю фразу «кормить двух птичек одним зернышком». Это более гуманно». Какая разница, если она носит свои дурацкие дорогие замшевые сапоги?

Я вошла во вкус.

— Или когда она возмущалась, что на моем пальто была кошачья шерсть, это, видите ли, «негигиенично». — Я рефлекторно почистила одежду от невидимых кошачьих шерстинок и только потом продолжила: — «Как веган», она должна быть добрее к животным.

Я не могла просто замолчать.

— А помнишь, как она привезла из Парижа огромную коробку обалденно вкусного шоколада, и когда я потянулась за вторым кусочком, она прочитала целую лекцию о том, как опасен жир и как важно иметь силу воли? Кто вообще так делает?!

Меня было не остановить.

— По крайней мере, наконец-то она узнала, как меня зовут. Одри, по-моему, представляла меня ей раз одиннадцать, пока она смогла запомнить. Но я уверена, что она просто притворялась, что не помнит.

Эф молчал.

— Почему ты ничего не говоришь? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Не знаю... Может, Одри права...

— Что?! По поводу Черисс?! — Мой голос превратился в визг.

Он усмехнулся.

— Ни в коем случае. Я о кружке общения.

— Круге общения.

— Не важно, ты же поняла, о чем я.

— Мне нравится мой круг общения! У меня есть ты и Одри. Зачем мне кто-то еще? У нас замечательный социальный треугольник, верно?

Он не ответил.

— Погоди-ка. Вы что, пытаетесь от меня избавиться? — Я попыталась обратить все в шутку, но мой голос дрогнул, и это скрыть не удалось.

— Ничего глупее я не слышал, — усмехнулся он. — Прекрати нести чушь.

Хоть он и все отрицал, но каким-то равнодушным и одновременно покровительственным тоном, и от этого мне немедленно захотелось разреветься и ударить его чем-нибудь тяжелым. К счастью для нас обоих в эту самую секунду мама позвала нас к столу:

— Всё готово!